Девушка и скрипка. Жизнь на расстроенных струнах

Я играю на ней уже несколько месяцев, и, хотя теперь мы начали постепенно привыкать друг к другу, меня все равно терзают сомнения. Она многое могла бы мне дать. Я знаю это, и я знаю, что была к ней несправедлива. Она всегда оставалась для меня напоминанием о той, другой скрипке, которой никогда не смогла бы стать. Мне казалось, что она пытается подольститься ко мне, обманом добиться моей любви. Но все-таки это Страдивари. Скрипка, созданная руками гения. Она была в числе любимых его творений, и, если бы не повреждения, ценилась бы выше остальных работ. Она заслуживает, чтобы на ней играли, она заслуживает своего музыканта, не меньше, чем моя.

Но с недавних пор я стала относиться к ней более объективно. Отчасти потому, что я снова стала видеть в себе музыканта, а когда музыкант смотрит на инструмент, он в первую очередь думает: «Чего от него можно добиться? В чем его сильные стороны? В чем слабости? Можно ли на нем сыграть это? А это?» И долгое время все мои мысли метались между двух скрипок: той, которая исчезла, и той, которую я сжимала в руке. Но с недавних пор на горизонте стали возникать неясные силуэты, которые с каждым днем становятся отчетливее. Недавно Чарльз Бир показал мне еще одну Страдивари. Я взяла это великолепие в руки, я услышала ее голос. И туман слегка рассеялся, потому что я услышала в этой скрипке то, что не слышала в той, которой владела сейчас: первозданную чистоту подлинной Страдивари. Это заставило меня задуматься о том, что у меня было, что я потеряла, и чем заменила потерю. Теперь я понимаю, что не будь я в тот момент так сломлена и подавлена, никогда бы не купила тот инструмент. Это была ошибка. Ох, какая же это была ошибка со всех точек зрения! Она заставила меня довериться людям, от которых нужно было держаться подальше. Нужно было послушать других продавцов. Они давали советы намного лучше и беспристрастнее. Но демоны, знавшие мои тайные страхи, нашептали мне неверное решение. И в итоге я купила не тот инструмент, и случилось худшее из всего, что могло случиться: моя скрипка вернулась, а мне не хватило средств выкупить ее и забрать домой. Если бы я купила Гваданини…

Нельзя было соглашаться на эту покупку. Новая скрипка увела меня не туда, и случилось все это в то время, когда я не могла думать ясно и за меня думали другие люди. Я неблагодарна? Жестока? А вдруг мы могли когда-нибудь сработаться с ней? Разве не я возложила на нее бремя, которого она не заслуживала, которое не могла сбросить, потому что я ей этого не позволяла? Думаю, отчасти это так, хотя я честно пыталась привыкнуть к ней. Но услышав ту, другую Страдивари, я поняла, что нынешняя скрипка никогда не сможет дать мне то, что нужно. Кому угодно, только не мне, не тому, кем я была и кем хотела быть. Я начинаю понимать, что мне нужна скрипка, с которой я смогу расти. Не то, чтобы я не пыталась работать с этой: я исправила подставку, душка была коротковатой, и я заменила ее более подходящей. Но я начала думать, что, пока решение моей самой главной проблемы не найдено, нужно просто двигаться дальше.

Еще полгода назад я думала иначе. Если бы Чарльз не показал мне эту Страдивари, возможно, мне понадобилось бы больше времени, чтобы разбудить мои чувства к музыке. А потом меня познакомили еще с одной скрипкой. Амати. Амати были семьей скрипичных мастеров и жили в середине XVI века. Андреа Амати изготовлял скрипки для Лоренцо де Медичи, Екатерины Медичи и Карла IX, короля Франции. Сыновья Андреа, Антонио и Джироламо, тоже добились успеха. Они привнесли немало новшеств в конструкцию скрипки. Их главным достижением можно считать усовершенствование эфов.

У Джироламо был сын по имени Николо, которого считают величайшим творцом из семьи Амати. Скрипки, созданные им, затмевают работы его отца и дяди, и именно к нему однажды пришел учиться юный Страдивари. На этой скрипке не играли почти пятьдесят лет. Чудесный инструмент, намного лучше того, что у меня сейчас. Мы обе опасаемся, что ее звучание может оказаться для меня слишком камерным. Но она сказала мне кое-что очень важное. Я ищу идеального спутника.

Как и все мы.

Многое произошло с тех пор, как я написала эти строки. Полиция показала мне скриншоты с видеокамер. Раньше я избегала смотреть на них, потому что боялась увидеть тот момент, когда вся моя жизнь пошла ко дну. Но теперь на мне спасательный жилет из слов, которые я пишу, он помог мне удержаться на плаву и взобраться обратно на борт. Распечатки хранились в тонкой папке с красно-голубой эмблемой Британской транспортной полиции и надписью «Лондонская система видеонаблюдения». Мне всегда казалось, что именно так выглядят торговые документы: аккуратно подшитые листочки в красивой обложке. Берешь и листаешь, пока не найдешь то, что тебе надо.