Девушка из Дубровника

Меня словно ножом резануло. «В настоящей жизни»! И хотя я сама для себя определила эти две недели как безвременье, как сказочный промежуток между прошлым и будущим, слышать подобное от Глеба было неприятно. Если не сказать хуже.

— Да мне дела нет до твоей настоящей жизни! — выпалила я.

Глеб посмотрел на меня, наморщив лоб. Его лицо стало жестким и холодным. Он открыл рот, явно собираясь ответить чем-то ядовитым, но вместо этого встал и с разбега прыгнул в бассейн, подняв тучу брызг.

Янка отряхнулась и ушла, всем своим видом показывая, что ее смертельно обидели. Я вытерлась полотенцем, которое принес Глеб, бросила его рядом с краем бассейна и поднялась наверх. Вышла на балкон и села в шезлонг, глядя на бухту, куда медленно и важно заходила огромная океанская яхта.

Открылась и захлопнулась дверь комнаты. Глеб вышел на балкон, оставляя мокрые следы. С его шорт капало, волосы слиплись сосульками. Он присел передо мной на корточки, положив подбородок на колени и глядя снизу вверх, как тоскующий щенок. Не выдержав, я улыбнулась и погладила его по голове. Лизнув мою руку, Глеб попросил тихо:

— Ника, пожалуйста, не сердись на меня. Давай не будем ссориться. У нас так мало времени.

«У нас так мало времени»… Это прозвучало, как будто нам предстояло разъехаться в разные полушария и разделять нас должны были океаны. Не шесть часов пути между Питером и Хельсинки. Если не вспоминать, что он сам сказал о жизни на два дома. Это определенно означало одно: никакого продолжения не будет и мы никогда больше не увидимся.

Да и какое может быть продолжение? Как бы ни было хорошо нам вместе, это просто курортный роман, не имеющий ничего общего с «настоящей жизнью». И я знала об этом с самого начала — так какие могут быть претензии? В «настоящей жизни» он совсем другой — не пьет, занимается серьезным делом, скучно и серьезно любит свою жену. А в «ненастоящей» — отрывается в ресторане с друзьями детства и в охотку развлекается с красивой женщиной. С кем такого не бывало — вырваться из серых будней в яркий праздник. А если это еще иллюзия вернувшейся юности… Разве я не искала того же?

У нас мало времени — так зачем тратить его на ссоры, на обиды, на абсолютно ненужное выяснение отношений?

Я наклонилась и обняла Глеба, снова сходя с ума от запаха его кожи.

Глава 32

— Ты мой телефон случайно не видела? — спросил Глеб, вытирая волосы полотенцем. — Бран говорит, я его ночью у бассейна оставил, но там нет.

— В ванной на полу валялся, — соврала я, радуясь, что выложила телефон из сумки, когда вернулась. — На столе лежит.

— Ты хоть позавтракала? — он пошел на балкон повесить в сушилку мокрые шорты и плавки.

— Да, — я остановилась на пороге. — Потратила там немного с твоей карточки.

— Ну и молодец.

Вернувшись в комнату, Глеб налил из-под крана воды в стакан, жадно выпил, повторил, взял со стола телефон и лег на кровать.

— Боюсь, я тебе сегодня не компания, — сказал он. — Не кантовать, баграми не тыкать, при пожаре выносить первым. Сейчас все равно уже на море поздно идти. Может, ближе к вечеру.

— Я и у бассейна могу позагорать. А тебе поесть бы не мешало.

— Не могу, — поморщился Глеб. — Но да, надо. Сколько времени-то?

Он взял телефон, включил дисплей и нахмурился, глядя на него.

— Что, слишком много потратила? — спросила я ядовито, подумав, что он изучает смски из банка.

Глеб посмотрел на меня с недоумением, снова перевел взгляд на телефон, повозил по экрану пальцем.

— «Леут»? — хмыкнул он. — Серьезно? Ты так на меня разозлилась? Или не смогла отказать официанту на входе?

— Ну… да, — призналась я, имея в виду и то, и другое.

— А купальник-то хоть красивый?

— Красивый.

— Ну и отлично.

Он положил телефон на тумбочку и посмотрел куда-то сквозь меня, продолжая хмуриться.

— Что-то не так? — мне стало не по себе.

— Да нет, все нормально, — Глеб слегка встряхнул головой и поморщился. — Просто хреново. Слушай, Ник, уже первый час…

— Я в магазин заходила, продуктов купила. Могу приготовить что-нибудь. Мне тоже никуда идти не хочется. Правда, ничего такого особенного, по-походному. Сосиски, яичницу.

— Годится. А горчицы не купила?

— Айвар. Лютый.

— Хорошо. Пожарь, пожалуйста, пару сосисок и пару яиц. Только глаза выколи, не люблю жидкий желток.

Тут можно было, конечно, поизголяться на тот счет, чьи именно глаза выколоть, но не было ни сил, ни желания. Себе я пожарила как обычно — с твердыми целыми желтками, Глеб получил желто-белый блин.

— Это как? — изумился он, когда я разделила вилкой свой «глаз» пополам. — Как ты это делаешь?

— А что такое? — я обмакнула желток в айвар и отправила в рот.

— Я сколько раз пытался так приготовить, и всегда получалась жесткая и пережаренная.

— Не скажу. На, ешь, — я перебросила ему на тарелку второй «глаз».

— Ну правда, как?

— Я завещаю тебе рецепт. Оставлю конверт, тебе переправят после моей смерти.

— Так нечестно! — возмутился Глеб. — Я старше и могу умереть раньше.

— Ну, тогда тебе будет уже все равно.