Девушка из Германии

Мама уже оделась. Очень медленно она надела шелковые чулки и белые туфли ручной работы. Она расчесала свои короткие волосы и накрасила губы нежно-розовой помадой. Затем она намазала кремом руки, шею и лицо. Защита от солнца.

У двери стояли три чемодана. Один из них был моим: я узнала его. Я понадеялась, что родители упаковали мой фотоаппарат.

Папа, казалось, был где-то в другом месте, он стоял, уставившись в пустоту. Выхода не было.

Пора прощаться.

– Ханна! – Мамин голос утратил свою нежность. – Мы уезжаем, – сказала она по-испански.

Я притворилась, что проснулась. На мне все еще было платье, в котором я легла спать. Я едва успела надеть туфли. Мне не хотелось больше создавать им проблем.

В дверь постучали, и, как обычно, это меня напугало. Это были огры: они пришли за нами. Они собирались сбросить нас в залив, в бездну.

Член экипажа в форме сказал нам, что пришло время высаживаться. Нас доставят на рабочем баркасе в порт Гаваны, которая с палубы казалась совершенно нереальной и иллюзорной.

Мама вышла первой. Я последовала за ней и почувствовала, что папа идет позади меня. Затем он ускорился, догнал маму и бросил свои ценные часы в ее сумочку.

На палубе я слышала только крики и плач, семьи выкрикивали свои фамилии в надежде, что кто-то на туманном, далеком берегу услышит их: кто-то, кто спасет их от беды.

Капитан ждал нас. Он выглядел крошечным рядом с папой. А Лео? Где был Лео? Мне нужно было увидеть его, чтобы я смогла попрощаться.

Мы с трудом пробирались сквозь толпу. Кубинские чиновники в пропотевшей униформе смотрели на нас презрительно. Мы привыкли к этому.

На палубе поднялась суматоха. Кто-то протискивался, пробивался вперед.

– Всем нельзя стоять здесь. Ждите своей очереди! – крикнул старик, который с трудом устоял на ногах, когда его трость с серебряной ручкой упала на пол.

Рука подняла трость и вернула ее старику. Лео! Я знала, что ты не бросишь меня, Лео! Давай прыгнем вместе и уйдем. Море принадлежит нам.

Лео взял мою руку и что-то вложил в мою ладонь. Я не знала, что это было, потому что мне хотелось только смотреть на него. Меня пугала мысль о том, что я могу забыть его лицо. Я плотно сжала руку, чтобы не потерять подарок. Затем появился его отец, схватил Лео за руку и оттащил от меня, прежде чем я успела поблагодарить его. Лео сопротивлялся и снова приблизился ко мне:

– Не открывай коробку, пока мы не встретимся снова, Ханна! Я приду за тобой, клянусь! Сегодня, завтра или в другой жизни, но я найду тебя! Ты слышишь меня, Ханна?

Я почувствовала дрожь во всем теле, и мне показалось, что я сейчас упаду. Лео по-прежнему стоял передо мной, губы его дрожали. Я не могла понять, что он пытался сказать. Оставайся со мной, Лео. Не дай им оторвать нас друг от друга.

– Если мы никогда больше не встретимся, дождись, когда тебе исполнится восемьдесят семь лет, и только тогда открой.

Мы договорились жить вместе до этого возраста.

– Нет, Лео. Ты придешь и найдешь меня. Я не хочу дожить до восьмидесяти семи лет в одиночестве. Какой в этом смысл? – сказала я. Я видела, что он еле сдерживает слезы.

Он собирался поцеловать меня, но мы не смогли бы обняться – толпа не давала нам подойти друг к другу.

– Не плачь, Лео, – умоляла я его, едва в силах говорить.

Но в его глазах стояли слезы, и его длинные ресницы едва сдерживали их. Он вытер лицо: он не хотел, чтобы я видела, как он плачет. Я не могла дышать, мое сердце разрывалось.

Лео исчез в толпе вместе со своим отцом.

– Лео! – крикнула я, не зная, слышит ли он меня. В толпе обезумевших пассажиров я потеряла его из виду.

– Обещай мне, Ханна!

Я слышала его голос, когда он отходил в сторону, но больше не видела его.

Я не хотела, чтобы кто-нибудь видел мои слезы. Но из-за солнца и жары невозможно было сдержать рыдания. Было слишком поздно отвечать Лео: я не знала, что сказать.

– Конечно, обещаю. Я не покину этот остров, пока ты не приедешь, я не буду открывать коробку, пока мы не встретимся снова, – уныло пробормотала я, зная, что он меня больше не слышит.

Я подняла руку, чтобы посмотреть, что он мне подарил. Это была крошечная коробочка цвета индиго. Я сжала ее так крепко, что она оставила отпечаток на моей ладони.

Я не могла ее открыть, потому что Лео запечатал ее. Я знала, что это кольцо. Наконец-то ему удалось получить то, что он мне обещал. Кольцо соединит нас до конца, до восьмидесяти семи лет.

Мама больше не плакала. Не осталось и следа от ее макияжа, кроме бледно-розового цвета на потрескавшихся губах. Кубинские чиновники проверяли наши документы для высадки на Кубе и американские визы. Внизу нас ждал баркас под названием «Аргус». Он выглядел крошечным и ветхим и уже был заполнен солдатами и родственниками некоторых из пассажиров. Все они теснились на носу, лодка опасно раскачивалась на волнах, и казалось, что встревоженные пассажиры вот-вот утонут.