Девушка из JFK

– Есть незаживающие раны, которые не видны постороннему взгляду… – скорбно покачивая бритой головой, говорил Моше. – Вот и у меня такая… Вся моя жизнь разделилась надвое: до и после. До того сентябрьского утра и после него. Я вошел в утро того дня одним человеком, а к вечеру вышел из него совсем другим, хотя и понял это далеко не сразу…

Моше Авгину, молодому человеку из тайманской семьи, шел тогда двадцать шестой год. С детства ему плохо давались школьные предметы, поэтому вместо старших классов паренек предусмотрительно выбрал профессиональное обучение, и, когда пришла пора идти в армию, уже считался более-менее квалифицированным электриком. Это определило и характер его воинской службы. Безбедно оттрубив три обязательных года техником на базе ВВС, Моше получил предложение остаться на сверхсрочную. Отказываться не было причин: хорошая работа, надежный заработок, привычная, а потому не слишком обременительная дисциплина.

За год с четвертью до того рокового дня наша армия отступила из Южного Ливана, приведя с собой несколько тысяч «цадальников», бывших союзников – ливанских христиан, которым нельзя было оставаться в родных местах из-за угрозы быть вырезанными вместе с семьями. Цадальники приживались тяжело, тосковали и нуждались в постоянной опеке. В начале сентября сержанта-сверхсрочника Авгина вызвал к себе заместитель командующего базой.

– Случалось тебе бывать в Ахзиве, Моше? – спросил тот. – Море там чистейшее и берег фантастический… Я туда ездил пару раз в домики отдыха. Дорого, но стоит того.

– Нет, не приходилось, – осторожно ответил Авгин, не понимая, к чему клонит подполковник. – Я вообще-то море не люблю.

– Ну и зря… – офицер смущенно почесал в затылке. – В общем, так. Ты ведь арабским владеешь?

– Из семьи. Бабушка до сих пор только по-арабски умеет.

– Вот и прекрасно, – обрадовался заместитель. – Хочу, чтобы ты поехал в Ахзив. Там сейчас устроили реабилитационный центр для цадальников. Надо помочь бывшим союзникам – пообщаться, успокоить, поучить ивриту. Обязать я тебя не могу – потому как работа не по профилю. Но пришла разнарядка, а послать практически некого. Многие бы вызвались – это ж не просто халява, а просто-бомба-какая-халява! Но вот загвоздка: языка не знают. А ты, счастливчик, знаешь. Посидишь там всего две недельки, отдохнешь, развеешься. Люди за это большие деньги платят, а тебе бесплатно достанется. Что скажешь? Соглашайся!

Авгин подумал и согласился. Когда делаешь одолжение заму командира базы, то будто даешь деньги в рост: непременно настанет пора, когда можно будет получить должок назад, да еще и с процентами. К тому же и одолжение-то не Бог весть какое – как сказал сам подполковник, просто-бомба-какая-халява. Не в летнюю жаровню Негева шлют, не в зимнюю грязь Голан, а на курорт, к морю. Но уж отдыхать так отдыхать: Моше раздобыл огромный рюкзак и сложил туда все, что теоретически может понадобиться порядочному курортнику, то есть полдюжины рубашек, столько же комплектов белья, несколько пар обуви, крема, шампуни, бритвенные принадлежности, купальный халат и даже набор для приготовления кофе: любимую джезву, газовую горелку и большой пакет хаваеджа – душистой тайманской приправы.

Когда уходил, на базе смеялись:

– Ты с этим мешком похож на черепаху.

– На две недели еду… – оправдывался Авгин. – И не в кибуцный циммер, а в Ахзив. Это ж просто-бомба-какая-халява.

Пристала к нему эта подполковничья фраза, как военный полицейский к непорядку в форме, – постоянно вертелась на языке, соскакивала с него и к месту, и невпопад. Из поезда он позвонил Саре – своей подруге, с которой они крутили любовь без малого пять лет, из которых вот уже год обсуждали крайне непростой вопрос свадьбы: когда, да где, да сколько гостей, да куда потом ехать… Все это казалось таким непреодолимо сложным, что у Моше возникали реальные опасения остаться неженатым до конца жизни.

– Ты уже там? – спросила Сара.

– Нет, еще не доехал. Думаю, до Ахзива еще минут сорок.

– Тогда чего звонишь? Позвони, когда разберешься.

Они договорились, что сразу по приезде на курорт Авгин проверит возможность принять там еще и его подругу. Отдыхать так отдыхать. Вот тогда это действительно получится просто-бомба-какая-халява. Даже просто-атомная-бомба-какая-халява… Когда Моше закончил разговор, сидевший рядом лейтенант толкнул его локтем.

– Ты что, тоже в Ахзив?

– Ну да, – ответил Моше. – Просто-бомба-какая-халява.

Они тут же познакомились и чесали языками до самой Нагарии. Лейтенанта звали Ави, он был послан к цадальникам из отдела военной разведки и арабский выучил по долгу службы, не абы как, но в целом неплохо для безнадежного ашкеназа. Вообще-то с ашкеназами Авгин не очень дружил – уж больно высокомерны, холодны и ни черта не понимают ни в кофе, ни в еде – но с этим вот Ави сошелся на удивление сразу, хотя, видимо, временно. Такое бывает, когда людей сближает не человеческая схожесть, а преходящие внешние обстоятельства. Тем не менее, из вокзала в Нагарии они вышли рука об руку, хорошими друзьями.