Девушка, которая играла с огнем

Микаэль упрямо стоял у стола Сиварнандана и объяснял, что ни в коем случае не причинит Хольгеру Пальмгрену никаких неприятностей и что его целью вовсе не являются комментарии для прессы. Он пояснил, что является старым другом разыскиваемой Лисбет Саландер, что не верит в ее виновность и что отчаянно нуждается в информации, которая может пролить свет на некоторые обстоятельства ее прошлого.

Переубедить доктора Сиварнандана было нелегким делом. Микаэлю пришлось сесть и в деталях объяснить свою роль в этой драме. Лишь после получасового разговора Сиварнандан уступил. Он попросил Микаэля подождать, а сам пошел к Хольгеру Пальмгрену спросить, согласен ли тот принять посетителя.

Сиварнандан вернулся спустя десять минут.

– Он согласился принять вас. Если вы ему не понравитесь, он выставит вас вон. Он запрещает брать у него интервью или публиковать что-нибудь касательно вашей встречи.

– Обещаю не писать ничего о своем посещении.

Хольгер Пальмгрен занимал маленькую комнату, вмещавшую кровать, комод, стол и несколько стульев. Это было седое, тощее огородное пугало с очевидными проблемами координации движений, но он все же поднялся со стула, когда Микаэля впустили в комнату. Руки он не протянул, но указал на один из стульев у небольшого столика. Блумквист сел. Доктор Сиварнандан остался в комнате. Поначалу Микаэлю было трудно понимать бормотание Хольгера Пальмгрена.

– Кто вы такой, чтобы называть себя другом Лисбет Саландер, и что вам надо?

Микаэль откинулся назад и на секунду задумался.

– Хольгер, вы не обязаны мне что-либо говорить, но я прошу вас выслушать меня, прежде чем вышвырнуть меня из комнаты.

Пальмгрен кивнул и поплелся к стулу, чтобы сесть напротив Микаэля.

– Я встретился с Лисбет Саландер примерно два года назад. Я нанял ее для сбора и анализа информации по делу, о котором не могу распространяться. Она приехала ко мне в то место, где я тогда жил, и мы вместе проработали несколько недель.

Он раздумывал, насколько подробно ему надо рассказывать об этом Пальмгрену, и решил держаться как можно ближе к правде.

– За это время произошли два важных события. Во-первых, Лисбет спасла мне жизнь, а во-вторых, мы стали хорошими друзьями. Я ближе узнал ее, и мне она очень понравилась.

Не входя в детали, Микаэль рассказал о своих отношениях с нею и как неожиданно они прервались сразу после Рождества год назад, когда Лисбет уехала за границу.

Затем он рассказал о своей работе в «Миллениуме», о том, как Даг Свенссон и Миа Бергман были убиты, а он сам невольно оказался вовлечен в поиски убийцы.

– Я узнал, что последнее время вам надоедали журналисты и что газеты печатали всякую чушь. Сам я могу заверить вас, что приехал отнюдь не для того, чтобы собирать материал на очередную публикацию. Я здесь ради Лисбет, как ее друг. Я, может быть, один из тех немногих во всей стране, кто целиком и полностью стоит на ее стороне. Я уверен, что она невиновна. Я думаю, что за убийствами стоит человек по имени Залаченко.

Микаэль сделал паузу. Что-то промелькнуло в глазах Пальмгрена при упоминании Залаченко.

– Если вы можете пролить хоть какой-то свет на ее прошлое, то сейчас самый подходящий момент. Если вы не хотите помочь ей, значит, я попусту трачу время – и тогда я знаю вашу позицию.

Во время этой тирады Хольгер Пальмгрен не издал ни звука. При последних словах что-то опять блеснуло у него в глазах. Но вот он улыбнулся и начал говорить медленно и по возможности отчетливо.

– Вы действительно хотите помочь ей?

Микаэль кивнул.

Хольгер Пальмгрен подался вперед.

– Опишите диван у нее в гостиной.

Микаэль улыбнулся в ответ.

– Когда я бывал у нее, он был старый, потертый и продавленный – в общем, хлам, а не диван, сделанный, наверное, в начале пятидесятых годов. Две диванные подушки с обивкой из коричневого материала с желтым узором потеряли форму; обивка кое-где порвалась, и начинка торчала наружу.

Хольгер Пальмгрен вдруг засмеялся; смех его звучал как кашель. Потом он взглянул на доктора Сиварнандана.

– В квартире он, во всяком случае, был. Доктор, нельзя ли устроить, чтобы я мог угостить гостя кофе?

– Конечно. – Доктор Сиварнандан поднялся и вышел из комнаты. На пороге комнаты он обернулся и кивнул Микаэлю.

– Александр Залаченко, – произнес Хольгер Пальмгрен довольно ясно, как только закрылась дверь.

Глаза Микаэля раскрылись.

– Вы знаете это имя?

Пальмгрен кивнул.

– Лисбет сказала мне, как его зовут. Мне кажется, эту историю пора рассказать… прежде чем я вдруг умру, что не так уж невероятно.

– А как же Лисбет? Откуда она вообще знала о его существовании?

– Он ее отец.

Микаэль не сразу понял, что сказал Хольгер Пальмгрен. Затем до него дошло.

– Да что вы говорите?

– Залаченко приехал сюда в семидесятые годы. Он искал политического убежища. Вся эта история так и осталась для меня неясной. Лисбет всегда была немногословной, а об этом она вообще не хотела говорить.

«В ее свидетельстве о рождении написано, что отец неизвестен», – вспомнил Микаэль.

– Залаченко – отец Лисбет, – повторил он.