– А вот так, Мистралан, взяла и ушла. С неделю назад, а то и поболе. А, в тот день, когда из полиции позвонили, ее уже не было. Поэтому с нами так долго не могли связаться – некому было ответить на звонок.
– То есть ее не было с прошлого понедельника?
– Ну да, Мистралан. Она перебралась куда-то в другое место, потому что я во вторник пошла к ней домой, узнать, что случилось, а мне сказали, что она в то утро собрала вещички и съехала с квартиры. И никто не знает, где ее искать.
– Значит, она ушла еще до того, как… В общем, мне все ясно, Дейрдра. Ну, ничего страшного, мы и сами справимся. Тут везде порядок…
– Мисс Стэннард за всем присматривает. Она составила ответы на некоторые письма, а про остальное сказала, что вам лучше посмотреть самому.
– Спасибо, я так и сделаю.
Вместо того чтобы вернуться в торговый зал, Дейрдра вдруг разрыдалась, и я неловко принялся ее утешать. Меня удивило ее искреннее горе. Выплакавшись, она посмотрела на меня:
– Извиняюсь, Мистралан, вы только не думайте, что я совсем уж себя не помню. Просто… я раньше не хотела говорить, но нас мама бросила, мы с папашей вот уже почти год как одни живем. А миссис Десленд так хорошо ко мне относилась… и такая красавица, прямо как ангел, я и не знала, что такие бывают… она стала бы замечательной матерью… – Всхлипнув, бедняжка снова залилась слезами.
Я оставил ее сидеть в кабинете, пока не успокоится, а сам ушел поговорить с Барбарой.
Не знаю почему, но теперь я твердо уверен, что ничего сверхъестественного со мной больше не произойдет. Эта музыка отыграла, наступила тишина. В жизни человек неизменен и никем другим быть не может, потому что личность обособлена и абсолютна, а вот во сне все иначе. Миссис Кук – Кирстен – Карин – ушла и никогда не вернется. Ощутил ли свою утрату Арманд Десланд, когда его настигла месть Жаннетты и ему пришлось бежать в Англию со своей заурядной женой? Что правда, а что ложь в истории Арманда и Жаннетты Леклерк? Никому не ведомо.
Не ведомо. Неведомо. Вот и я остался наедине с Неведомым. То, что мне известно, я не могу поведать никому: ни маменьке, ни любимой сестре, ни священнику. Неведомое обособило меня, превратило в немийского царя – бдительного раба с обнаженным мечом, охраняющего озеро. Что там говорил Тони о красоте Карин? «Такого рода красота – тяжкое бремя, которое требует особого образа жизни, с особым укладом и особыми нравственными ценностями…» Что ж, Карин избавилась от своего бремени, но оставила мне другое, которое придется нести до тех пор, пока я сам не упокоюсь рядом с ней.
Неведомое. Скрывать страшную тайну от родных и близких, вечно хранить молчание, всю жизнь в одиночестве нести свое тяжкое бремя… Где мне взять на это силы? Однажды, сам не понимая, что делаю, я нечаянно едва его не обронил. Вечером после похорон мы с Флик сидели в гостиной. Оба молчали. Она вязала, а я пытался читать. Внезапно перед моим мысленным взором снова возникла недвижная вода залива у пляжа. С ужасающей четкостью я увидел сверхъестественную зыбь и ощутил прикосновение ледяной воды к обнаженному телу. Я вскочил с места, пересек гостиную, упал на колени перед Флик и, схватив ее за руки, прижал ее ладони к своим щекам.
Она стала меня утешать, решив, что я вне себя от горя, а за стальной оградой ее любви, понимающей и здравой, я, несчастный беглец, нашел убежище от истерии, неотступно преследовавшей меня.
– Флик?
– В чем дело?
– Ты веришь в сверхъестественное?
– Да, в некотором роде, – поразмыслив, кивнула она.
– Когда происходит что-то ужасное… когда совершают какое-нибудь кошмарное злодеяние… как по-твоему, это зло может проявиться в видимом обличье?
После долгого молчания она ответила:
– Наверное, да, но только для тех, кто подсознательно о нем догадывается. Вот как кинжал является Макбету. Или как сон. Мы ведь сами творим свои сны, и они говорят нам то, что мы знаем, сами о том не подозревая. Помнишь балладу о Биннори? Люди во дворце услышали в звуках арфы слова: «Сестра, сгубила ты меня», потому что им подсознательно это уже было известно. – Она ласково пригладила мне волосы. – А почему ты спрашиваешь?
– Да так, просто пришло на ум.
– Мертвые покоятся с миром, милый Алан, – сказала она. – И в этом знании мы черпаем утешение. Карин упокоилась с миром. Ты ни в чем не виноват. Тебя никто ни в чем не обвиняет.
Тяжелый груз на плечах чуть сдвинулся, и я, чувствуя, что он вот-вот соскользнет, неимоверным усилием воли остановил падение. Карин, этого больше не повторится.