Девушка полночи

Викарий Гжегож Масальский был мужчиной исключительно миниатюрным. Если бы не сутана, его можно было бы принять за подростка. Глаза его все время бегали, как будто от испуга, движения были резкими. Лисье личико, не испорченные физическим трудом руки. Он был уволен из предыдущей парафии за несоблюдение субординации в отношении начальства и отстранен от должности сроком на год. Масальский боялся возвращаться в свою деревню под Лодзью, откуда был родом, чтобы не опозорить семью. Родители с детства воспитывали его как будущего священника, не оставляя ему выбора. Одухотворенный, нежный, рожденный для сутаны – часто говорила мать. Когда у него начались проблемы, он пришел к ксендзу Мартину и попросил помощи. Он был готов полностью признать вину, лишь бы его не отстраняли. Мог бы отправиться миссионерствовать на Украину, что означало бы жизнь в настоящей нищете и тяжелый бестолковый труд. Говорили, там никто ни во что не верит, все одержимы дьяволом или ересью, что, собственно, одно и то же. Католические храмы часто горят, а немногочисленные христиане преследуются. Украина была ссылкой для каждого уважающего себя священника. Однако Гжегож предпочел бы совершить такой подвиг, чем вернуться к матери. Ксендз Старонь выслушал его, и во время искреннего разговора Гжегож наконец признался, что было причиной его изгнания из предыдущего прихода и из-за чего у него возникли проблемы.

– Для меня был неприемлем телесный контакт с начальством, а требовали от меня там именно этого, – раскаивался он, как будто это была исключительно его вина.

Ксендз Мартин, ни минуты не сомневаясь, взял его к себе. Вот уже год и три месяца они служили вместе. Однако Гжегож по-прежнему держал дистанцию, иногда общаться с ним было непросто. Кроме того, у него имелась неприятная привычка подслушивать под дверью. Они говорили об этом уже много раз, но толку не было.

– Можно вас на минутку? – пробубнил Масальский. Он держал руки за спиной, видимо, что-то прятал. Ксендз Мартин взглянул на викария и глубоко вздохнул.

– Извините, пани Кристина, – обратился он к женщине. – Может быть, еще чаю? Этот уже совсем остыл. Я скажу сделать. Чай, кажется, у нас еще есть.

Они вышли в коридор. Плебания была небольшой и довольно пустой. Предыдущий служитель забрал большую часть мебели, но ксендзу Мартину это не мешало. Его имущество в основном состояло из книг.

– Вам звонила какая-то странная женщина, – пробормотал Масальский, опустив голову.

– Говори нормально, Гжесь. И смотри на меня, – напомнил ему Старонь.

– Святой отец, это было, когда этот потолок обвалился. Женщина позвонила, и я сначала подумал, что она пьяная. Что-то о тете, о вас, что вы ее знаете и что ее в тюрьме совсем не бьют.

– Ты точно ничего не пил?

– Никогда в жизни, ни грамма, святой отец.

– Фамилия этой женщины.

– Я не записал. – Он опустил голову. – Помню только имя: Люция.

– Люция? – удивился ксендз Мартин, после чего упер руки в бока. – Опять подслушивал?

Гжегож переминался с ноги на ногу.

– У вас такой громкий голос, что даже если бы дверь была закрыта, то поневоле все услышишь, – пытался оправдываться викарий.

– Ну и?.. Что ты хочешь сказать? Или я опять должен из тебя все клещами вытягивать?

– Та Люция, она говорила, что не признается, что невиновна. И я сначала подумал, это какая-то сумасшедшая, вроде тех, которые звонят нам из тюрем по поводу экзорцизма.

– Дальше.

– И она сказала, что не убивала, что ей не нужна была ничья смерть и она вас просит, чтобы вы передали ее тете, что она ее очень любит, больше всех на свете, и переживает, что тетя узнает обо всем из телевизора. А в телевизоре ничего не было: ни о ней, ни о том, что вы знаете ее тетю, – выпалил он и показал сегодняшний выпуск «Супер-Экспресса». На первой полосе газеты были опубликованы улыбающиеся лица Изы Козак и Янека Иглы Вишневского. Рядом с фамилией последнего поместили черную ленточку и крестик. А над ними огромное фото Люции, которую ведут под конвоем в полицейскую машину. Заголовок гласил: «Месть Люции Л.».

– А сейчас эта женщина стала говорить о Люции и мне показалось, что я забыл сказать вам об этом звонке, потому что теперь вспомнил, что ее фамилия была на «Л», Ланге, как у той женщины, которая забирает у нас стирку раз в неделю и которая сейчас сидит у вас, – закончил он, судорожно хватая воздух.

Ксендз еще некоторое время стоял неподвижно. Он всматривался в газетный заголовок, фотографии людей на первой полосе и скользил глазами по короткому тексту. В красном облачке значилось: «Вознаграждение! Разыскивается автор «Девушки с севера». Отзовись и докажи, что это ты написал хит! Получи миллион!!!» Далее был размещен номер телефона, по которому следовало отправлять СМС-собщения.

Мартин не стал читать дальше, газета была сложена пополам. Он разгладил обложку, еще раз взглянул на викария. Потом схватил Гжегожа за плечо и потащил в соседнюю комнату.

– Ни с места отсюда. И заткните уши. Даже если я буду кричать, вы не должны ничего услышать. Вы поняли меня?