Девушка полночи

Ранее уже были выпитые литры алкоголя, поездки в отпуск с алкоголиком, его исчезновения под видом дополнительной работы… Она делала вид, что не замечает этого, пока у нее получалось «не замечать». Теперь была уверена в том, что у мужа зависимость, но она ничего не сможет сделать, хотя была старшей дочерью и долго уговаривала мать сбежать, оставить дом и все нажитое. Лишь бы оказаться как можно дальше от чудовища. Любила ли она мужа? Иза не понимала, какие чувства испытывает к нему. Союз ли это, семья или просто привычка? Был еще страх. Боязнь одиночества. Наверное, поэтому, когда раздался звонок в дверь, Иза сначала почувствовала злость из-за того, что муж разбудит ребенка, и только потом сообразила, что не убрала пустые бутылки и ей придется с ним поговорить. Скандал и, скорее всего, последующие за ним долгие дни молчания висели в воздухе, как дамоклов меч. Она направилась к входной двери, прислушиваясь, не плачет ли сын, и отодвинула засов. Дверная ручка была металлическая, белая и круглая, не такая, как дома. Это ее обеспокоило. Потом она увидела барабан револьвера, палец с фиолетовым ногтем и, наконец, лицо Люции.

– Повтори это, – приказала барменша. Лицо ее было искажено болью и страданием, не бешенством. Когда она вновь заговорилаа, голос дрожал. – Посмотри на меня и повтори это. Не бойся, я не зарежу тебя.

Иза проснулась.

– Воровка, – шепнула она уже наяву. Потом повторила то же самое с вопросительной интонацией. Она некоторое время рассматривала белый потолок, перевела взгляд на ручку тумбочки. Это была ручка из ее сна. У нее дома такой не было. Она повернулась на бок и попыталась свернуться калачиком. Никаких сомнений, стреляла Люция. Но была ли это ее рука? Видела ли она лицо Люции, искаженное от боли, в «Игле» или раньше, во время скандала? Иза закрыла глаза и попыталась заснуть. Вместо этого она почувствовала приближающийся приступ мигрени.

Дождь перестал, когда Саша добралась до внутреннего двора костела Звезда Моря. Она спустилась в подвал по узкой лестнице. В небольшом зале толпилось много людей. В углу помещения молодая блондинка с челкой а-ля Мэг Райан показывала, чем отличается двуручный теннисный бэкхенд от сквоша. Мужчина в цветной футболке и олимпийке с капюшоном повторял ее движения. При этом оба смеялись. Видно было, что они испытывали взаимную симпатию, из них получилась бы красивая пара. Остальные расположились за длинным столом. Тощий загорелый мужчина с усами и седым хвостиком поп-идола девяностых занял место во главе стола и начал шумно выказывать нетерпение. Желтыми пальцами курильщика он листал лежащий перед собой романище с печатями библиотеки. Поскольку никто не обращал на него внимания, он причмокивал и ковырял в зубах. Наконец он вынул зажигалку и зажег свечу, стоящую посередине стола, а в старую шляпу бросил монету достоинством двадцать грошей, выуженную из кармана слишком широких брюк. Ему удалось привлечь к себе внимание всех присутствующих, и они поспешили занять места за столом.

Саша села в углу, на самом краю скамьи и, выудив из кошелька несколько монет, бросила их в шляпу. Косоватый юнец присел возле нее на корточки, хотя места на лавке было вполне достаточно.

– В первый раз? – спросил он.

Она покачала головой и быстро повернулась в сторону бородатого мужчины, который опоздал и замер у стены, чтобы не мешать остальным. Он был тут старше всех. Выглядел опоздавший вполне добропорядочно, хотя пахло от него не очень хорошо. Видимо, он пришел прямо с работы, на ногах у него были резиновые сапоги, перепачканные известкой. Многие из присутствующих явно знали его, с симпатией ему улыбались и подмигивали в знак приветствия. Настенные пластиковые часы, рекламирующие маргарин без холестерина, показывали пять минут седьмого. Рядом висел простой деревянный крест. Сидящая с другой стороны стола субтильная брюнетка с золотым кулоном в форме верблюда обвела собравшихся настороженным взглядом и легонько тронула медный колокольчик. Разговоры утихли. Люди встали и взялись за руки.

– Господи, дай мне спокойствие принять то, чего я не могу изменить, дай мне мужество изменить то, что я могу изменить. И дай мне мудрость отличить одно от другого, – произнесли хором.

Кто-то подал Саше список двенадцати шагов АА. Она знала их наизусть, но все же положила листок рядом.

– Меня зовут Анна, я алкоголичка, – представилась ведущая. – Единственным условием принадлежности к группе анонимных алкоголиков является желание перестать пить. Движение финансируется за счет добровольных взносов членов группы. Единственная вещь, которую необходимо принести с собой, – это добрая воля. Помните, что мы имеем дело с алкоголем: обманчивым, коварным и предательским.

Она держалась официально, вызывала уважение. Саша завидовала ее спокойствию. Она хотела бы когда-нибудь добиться такого уровня трезвости. У Анны были прекрасные глаза, завораживающий взгляд. На ее лице не было и следа лопающихся капилляров или отечности, присущих пьющим женщинам.

В зале господствовала абсолютная тишина. Даже мужик с хвостиком не решался причмокнуть.