Девушка с нижнего этажа

— Это чудесно. — Слова вылетают изо рта с трудом, будто отлиты из свинца. Мне следовало бы порадоваться за Лиззи, но у меня на это нет сил — моя душа потемнела и стала рыхлой, как яблоко в январе.

Миссис Крамп пристально осматривает мою косу и вдруг выпрямляется.

— Но откуда вы, мистер Белл, знаете это… создание?

— Джо — моя коллега. — Нэйтан снимает фетровую шляпу, и от этого волосы у него на голове становятся дыбом и не укладываются обратно, хоть Нэйтан и проводит по ним рукой.

— Коллега?

Лиззи игриво ударяет мать по острому плечу.

— Ах, мама, Джо прекрасно говорит по-английски.

— Боюсь, мне пора идти, — с бойкостью мисс Ягодки произношу я. Если боя удалось избежать, ты уже победил.

— Но мы еще не закончили нашу… встречу, — замечает Нэйтан.

Лицо миссис Крамп вытягивается, и теперь на нем выделяется только нос. Ее дочь по-прежнему улыбается, радуясь, что получила от меня комплимент по поводу шляпки. Лиззи вылеплена из более мягкого теста, чем ее мать, — не то что Кэролайн.

Я киваю Нэйтану:

— Мы с вами все обсудили, мистер Белл.

Не глядя Нэйтану в глаза, я наклоняюсь, чтобы погладить Деру. Нагнувшись к шелковистому уху овчарки, я шепчу:

— Спасибо, что спасла меня.

С такого расстояния мне наконец удается рассмотреть глаза Деры, которые мягко поблескивают, будто расплавленный воск, как и у ее хозяина.

Затем я быстрым шагом ухожу прочь, стирая себя из жизни Нэйтана, — так кусочек резины стирает карандашный штрих. Мне нельзя влюбляться в Нэйтана Белла. Между нами проведена слишком жирная черта.

Лиззи все равно уже предъявила свои права на его сердце, и все складывается так, как должно. Наверное, я испытываю к Нэйтану братскую привязанность, а не романтические чувства. Как тогда, когда Нэйтану было двенадцать, а мне десять и он столько раз пропел песенку про индейку в соломе, что я была готова прокричать ему, чтобы он наконец пристрелил несчастную птицу. Я обращаюсь к старым чувствам, отгоняя новые.

Подол ночной рубашки бьется о мои ноги, пока я, как по ипподрому, медленно брожу вокруг стола-катушки. Шан взял заем в двадцать пять долларов на женщину и не вернул его. А может, загадочное письмо написала эта женщина? И Шан уехал из-за нее? Я вдруг вспоминаю, что до сих пор не знаю наверняка, приходится ли Шан мне отцом. Как я ни старалась получить ответы, вопросов стало только больше.

Занавеска, отделяющая мою половину, отдернута, и мне ужасно хочется достать кляп из переговорной трубы. Но я не останавливаюсь. В последнее время я все чаще чувствую, что, подслушивая, вероломно вторгаюсь на территорию Беллов. Когда я была маленькой, Беллы давали мне то, чего не мог дать Старина Джин: они посвящали меня в тонкости американского образа жизни, и поэтому я не так остро ощущала себя чужестранкой у себя на родине. Но с ними, как и со Стариной Джином, мне однажды придется расстаться. Особенно с Нэйтаном.

Чтобы не протоптать в полу канаву, я достаю сигарную коробку с обрывками и отрезками шелковых шнуров, которые купила у миссис Инглиш за пенни, и сажусь на перевернутый цветочный горшок. Быть может, вязание узлов хоть немного меня успокоит.

На улице наконец-то теплеет, и магазин Баксбаума просыпается от зимней спячки. У меня на душе становится радостно, когда я вижу, что Робби стоит за прилавком и отсчитывает сдачу покупательнице. За ней выстроилась небольшая очередь из чернокожих, желающих пробить товар.

— Когда изобретут самомоющие швабры, я первая прибегу к вам с деньгами, — произносит женщина, складывая монетки в кошелек.

— Они существуют уже давно, миссис Уивер. Называются коты. — Тут Робби замечает меня. — Доброе утро, Джо. Подожди немного, я скоро подойду.

— Конечно, Робби. — Я принимаюсь набирать нужный мне товар: ячмень, крекеры, мазь для моих загрубелых рук, кусок мыла, немного коровьего гороха и топор взамен нашего заржавевшего. К тому же надежное оружие под рукой никогда не помешает. Не приведи господь, мне придется им воспользоваться.

Робби обслуживает всех покупателей, и я подношу ему набранный товар. Робби оглядывается по сторонам — нас никто не может услышать? — и тихо говорит мне:

— У этих Пэйнов семь пятниц на неделе. Они снова вызвали Ноэми, представляешь? Утром Этта Рэй позвонила пастору Харкнессу, и тот передал нам ее слова — вся община слышала.

— Какое счастье, что они приняли верное решение. Ноэми вернется?

— В августе ведь по-прежнему тридцать один день? Вот и Ноэми все так же надеется выкупить велосипед. Она даже забрала доллар, который я хотел поставить на Воскресного Сюрприза. Мне уже и развлечься нельзя.

— Велосипед тоже отличное развлечение.

Робби одаряет меня взглядом, способным раздробить стекло.

— Ты с ней заодно. Кстати, тебе случайно не нужна швабра? У нас сегодня скидка на товары для уборки.

— Спасибо, но нет. А у тебя отлично получается торговать.

— Оказывается, от меня в магазине тоже есть прок. Мистер Баксбаум сейчас решает, стоит ли брать меня в штат. Надеюсь, мне повезет.

— Очень рада это услышать. Надеюсь, скоро и у меня будет повод подарить тебе ополаскиватель для рта.