Девушка с нижнего этажа

— Очернять — очень неудачное слово. Для меня нет никакой разницы. Черный, белый, красный, желтый — я открыт для всех. Если я задам вопрос, на который вы не захотите отвечать, наша беседа может закончиться в любой момент, согласны?

— Ладно, — отвечаю я натянутым тоном. — Что вы хотите спросить?

— Кто для вас самый важный человек на всем свете?

И зачем ему понадобилось это знать? Возможно, он хочет найти мои слабые места, чтобы потом начать меня шантажировать.

Я молчу, и Билли Риггс добавляет:

— Будьте осторожны. Я пойму, если станете лгать.

Я крепко сжимаю зубы. Билли уже в курсе, что я волнуюсь о Старине Джине, так что ничего нового он не узнает.

— Старина Джин. Теперь моя очередь. Но я хотела бы задать другой вопрос.

Мне нужно извлекать как можно больше информации из каждого ответа. Старина Джин уже говорил мне, что Шан — должник, а Билли только что подтвердил, что мой названый отец должен расплатиться за Шана. Но почему так происходит — мне неизвестно. Я могла бы сразу спросить, не приходится ли Шан мне отцом. Но я не хочу, чтобы Билли понял, что я этого не знаю. Перебрасывание информацией, как и борьба с двухголовой змеей, таит в себе много подводных камней.

— Зачем Шан обратился к вашему отцу?

Приподняв брови, Билли кивает, словно одобряет мой выбор вопроса.

— Он занял двадцать пять долларов, которые с учетом набежавших за все эти годы процентов превратились в триста.

У меня по спине ползет капелька то ли пота, то ли конденсата.

— Идем дальше. Недавно вас уволили из мастерской миссис Инглиш.

У меня по рукам пробегают мурашки.

— Откуда вы знаете?

— Если хотите получить ответ, дождитесь своей очереди.

— Нет, ответ мне не нужен. Не обращайте внимания.

Мне кажется, что надо мной смеется Будда.

— Это последнее предупреждение. Если бы я ответил, то вы остались бы мне должны.

Негодование стекает с моего лица до пяток и впитывается в пол. Я вспоминаю рисунок костей на входной двери, извещающий всех о коварстве Билли.

Он холодно улыбается:

— Чего вы боитесь больше всего?

— Оказаться загнанной в угол, — честно отвечаю я. Посмотрим, кто кого. Если Билли захочет подробностей, ему придется задавать мне вопрос, и тогда он должен будет ответить на мой.

Лицо Билли Риггса вдруг становится задумчивым, словно он понимает, что я имею в виду. Но разве такой болван может понять, каково это — быть пешкой на шахматной доске и двигаться строго по установленным правилам? Наверное, он просто-напросто мастерски научился не подавать виду, что попался на крючок.

Билли снова растягивает губы в насмешливой ухмылке. Он резко наставляет на меня пальцы, сложенные наподобие пистолета, напоминая, что наступила моя очередь.

— На что Шану нужны были деньги?

— На женщину, насколько мне известно.

Если Шан — мой отец, то может ли эта женщина быть моей матерью? Беседа становится утомительной, как будто я по одной собираю хлебные крошки.

Ухмыляющееся лицо Билли погружается за горизонт мыльной пены, но через минуту выныривает — мокрое, но по-прежнему ликующее. Билли смахивает воду со щек.

— Есть ли у Кэролайн Пэйн любовник? — задает он вопрос непринужденным тоном.

— Как вы смеете!

Да, Билли выуживает из меня информацию. Он уже навострился забрасывать леску в самую глубь пруда. Если я выдам Кэролайн, то продолжу спокойно спать по ночам. Но как бы я ни ненавидела Кэролайн, Билли Риггс вызывает у меня куда большее отвращение.

Он перекидывает руку через борт ванны, и вода крупными каплями стекает с его подергивающихся пальцев на пол.

— Я смею делать все, что мне хочется, когда угодно, где угодно и как угодно. И раз уж я только что ответил на ваш очередной вопрос, теперь вы должны ответить на два моих. Я вас предупреждал.

— Но «как вы смеете» по сути своей не является вопросом, — бормочу я.

Кастет с громким щелкающим звуком принимается растягивать пальцы, и Билли Риггс скалится.

— Кастет не любит узкоглазых. Думает, они приносят несчастье. Если ты не понимаешь, как играть по правилам, Кастет тебе объяснит.

— Ладно. — Я делаю шаг в сторону от Кастета. — Но… я хотела бы ответить на какой-нибудь другой вопрос.

— Эта девица ужасно нахальна. Что же, есть еще кое-что, чем ты можешь расплатиться.

Внезапно Билли встает, расплескав воду по полу. Он принимает позу Иоанна Крестителя, который только что окунулся в реку Иордан. Его мускулистая грудь напоминает коврик из спутанной рыжеватой шерсти.

— Я давно мечтал потрогать волосы китаянки.

Я почти потеряла дар речи. Мои волосы? Кастет скрещивает руки, ощупывая швы сюртука. На черном фоне резко выделяется вытатуированная подкова и обернутые медью костяшки, словно они готовы нанести удар.

Билли вылезает из ванны, и — будь прокляты мои глаза — из вымокшего комка рыжеватых волос выглядывает сморчок и два замшелых желудя. Билли неторопливо набрасывает халат, совершенно меня не стесняясь.

— Всего одно прикосновение.