Девушка с обложки

Помочь сейчас могло только одно — то, чем наделил ее Господь: ее собственная голова. Иными словами, нужно было хоть как-то разобраться в происходящем, что называется, «разложить все по полочкам» — и как можно быстрее, пока она не оказалась в этом самом «безопасном месте». И заодно решить, хочет ли она вообще там оказаться…

Итак, ее преследует какая-то группа — условно их можно назвать «черные куртки». Им противостоит еще одна группа, к которой принадлежит и ее теперешний спутник — эти люди говорят между собой по-английски.

Кто они — мафия, террористы, агенты спецслужб, религиозная секта? Последний вариант весьма сомнителен — ни те, ни другие не похожи на религиозных фанатиков. Вот на мафиози — да, особенно «черные куртки».

И есть еще какие-то «кузены», о которых с неодобрительной ноткой в голосе упоминал мужчина в квартире Макса — чутье подсказывало Клодин, что он имел в виду отнюдь не своих кровных родственников.

Вот, пожалуй, и все, что ей известно. Маловато… А главное, по-прежнему непонятно, при чем тут она.

Конечно, ее спутник на вопросы отвечает более чем лаконично и уклончиво, но, может быть, все же удастся у него хоть что-то вызнать? Ведь не секрет, что кокетливой дурочке-блондиночке — очевидно, полагая, что у нее в одно ухо влетит, а в другое вылетит — мужчина зачастую готов сболтнуть куда больше, чем рассказал бы другому собеседнику.

А-уу! Где там у нас любопытная блондинка-то? И надо бы немного сбавить ход — а то вот-вот уже метро!

Клодин покосилась вправо — парень шел, зорко поглядывая по сторонам, рука его, казалось, намертво закрепилась у нее на талии.

— Ах! — внезапно захромать получилось весьма естественно. — Ой!

— Что случилось?!

— Камешек! Камешек, наверное, в кроссовку попал!

Опираясь на него, она проковыляла к ближайшему дереву, прислонилась спиной.

Ее сопровождающий сделал именно то, что предполагалось — присел на корточки и принялся расшнуровывать ей кроссовку.

— Ну а все-таки — куда Мы едем? — спросила Клодин кокетливо и чуть капризно; откинула капюшон, поправила волосы.

— Приедем — сама все увидишь. — Парень снял с нее кроссовку, потряс — оттуда, естественно, ничего не выпало. Потряс снова, пошарил внутри рукой — и, ничего не обнаружив, натянул ее обратно.

— А ты и там будешь меня охранять? — хихикнув, выдала Клодин новый вопрос.

На этот раз он поднял голову, взглянул на нее чуть удивленно.

«Сбавь обороты, переигрываешь!»— посоветовала она самой себе.

— Как ты сегодня дрался здорово! Я даже в кино такого никогда не видела! Ты полицейский, да?

— Ну, в общем… да. Можно и так сказать, — после секундного колебания ответил парень, завязал шнурок на кроссовке и выпрямился. — Пойдем.

Клодин снова послушно, не забывая притормаживать и прихрамывать, засеменила рядом с ним, обдумывая только что полученный клочок информации.

Короткое колебание ее спутника, могло, конечно, ничего не значить — но могло означать и то, что он пытался подобрать ответ, более-менее близкий к правде. Если бы решил соврать — то соврал бы сразу, без колебаний.

Значит, он полицейский — и в то же время не совсем… Будь она дома, она бы сразу подумала, что речь идет о ФБР или Агентстве по борьбе с наркотиками — но ведь и у других стран есть подобные структуры!

Итак, если предположить, что говорившие по-английски люди в квартире Макса, в том числе и ее теперешний спутник — это сотрудники какой-то спецслужбы, то получается, что «черные куртки» — это «плохие парни» из мафии или террористов. Вписывается в картину? Вполне!

Теперь бы еще что-нибудь дельное узнать…

Она огляделась. Впереди уже виднелся вход в метро, а совсем близко, около соседнего дома — телефон-автомат. Ага, вот и возможность для одной ма-аленькой проверки!

— Ой, телефон! Мне как раз маме нужно позвонить!

Реакция у парня была отменная — Клодин не успела сделать и полшага в сторону, как его рука превратилась в подобие стального обруча.

— Нельзя. Некогда сейчас.

— Но мне ну-ужно! — капризно протянула она.

— Доберемся до места, оттуда позвонишь.

— А мне разрешат?

— Д-да… да.

Короткая, на долю секунды запинка перед ответом говорила сама за себя, превращая не слишком уверенное «да» в почти определенное «нет».

— А мы скоро доберемся?

— Минут через сорок.

— Мне нужно в туалет!

— Сейчас некогда!

— Ты что — с ума сошел?! — вполне искренне возмутилась Клодин.

— Ну ладно — вон, иди! — кивнул он на серебристую будку туалета-автомата.

В туалете было чисто, сыро и тихо, пахло лавандовым освежителем.

Клодин взглянула на себя в зеркало — волосы всклокочены, лицо бледное, на футболке ржавое пятно… наверное, еще на крыше запачкалась — и присела на крышку унитаза.

Дверь можно было открыть только изнутри. Значит, теперь у нее есть несколько минут передышки — несколько минут, чтобы решить, что делать дальше.

Пресловутое «безопасное место» все меньше привлекало ее. Не окажется ли она там без связи с внешним миром — фактически, на положении пленницы? Вполне возможно…