Девушка с тату пониже спины

Пора было закругляться с этим днем. И побыстрее. Я приняла пять миллиграммов амбиена — почти предельную для себя ежевечернюю дозу — и стала готовиться ко сну. Ноги у меня ныли из-за восьми миль, которые мы с Беном проехали с утра на велосипедах. (Фу, мы такая белая пара, просто бесит.) Я была вымотана — и физически, и умственно — и к тому же немножко пьяна. Добавить в коктейль еще и амбиен было не очень разумно: как я совсем скоро узнала по своему суровому опыту, он усиливает воздействие алкоголя — и наобо-его-в-рот. Если бы подробности произошедшего вам излагала я, то я бы сказала, что выпила еще бокал вина, а потом проснулась утром.

Но по рассказам моего любящего терпеливого парня (который, когда я наутро открыла глаза, невидяще таращился в потолок), после того бокала вина было еще ДО ФИГА.

Если верить Бену, вскоре после того, как я помолилась святой троице, амбиену, вину и траве, я начала макать крекеры в масло, как будто оно гуакамоле. Пока он смотрел на это пищевое безумие, я его обвиняла в том, что он меня осуждает. Бен рассказал, что я гонялась за ним по гостиной со словами: «Ты меня осуждаешь!» — внаглую так, а он отвечал: «Да ты же всю квартиру маслом уделаешь!»

Потом я села на диван посмотреть телевизор, продолжая есть масломоле. Я включила «Семью Кардашьян» (он это шоу терпеть не может) и, не затыкаясь, болтала про Хлою и про то, как она изменилась. По крайней мере, Бен считает, что я говорила именно это — потому что понимал процентов тридцать того, что я молола. В конце концов я разогрела две замороженных пиццы, при этом одну на хер сожгла, а потом ему удалось меня уложить. В постели я захватила все подушки и сложила их на свою сторону, вместо того, чтобы как обычно поделить по две на брата. Потом опустилась на них головой, как принцесса на горошине. Он сказал: «Эми, каждому по две подушки», — на что я изысканно ответила: «Не сегодня, сучара». Включайте Стиви Уандера, «Разве она не прелесть».

В общем, урок в следующем: не надо мешать алкоголь, амбиен и траву в день, когда вы сначала проехали чертов марафон на велике, узнали, что у вашего отца снова появилась воля к жизни, и посмотрели душещипательную серию «Девочек», которая попала просто в яблочко. Если моя книга вас научит чему-то одному, то пусть будет это.

Эта отключка в тридцать четыре была совсем не то, что опасные истории, в которые я впутывалась в колледже. Но я все равно не советую никому пробовать себя в этом виде деятельности. Даже взрослым, состоящим в полных любви и поддержки отношениях, пьющим в безопасности у себя дома. Бен отнесся к произошедшему очень великодушно. Он не осуждал и не ругал меня, но обеспокоился. Ему не понравилось, что я решила на нем «оторваться». И его можно понять. Потому что так — нечестно, и я больше так не делала.

Непростые были годы, когда я видела, как папа так вот отрывается от жизни — и знала, что он всерьез говорит о прекращении попыток улучшить свое состояние. Какая-то часть меня все понимает. Жизнь для отца почти всегда очень мрачна. Я здоровая, я крепкая — и даже мне все равно приходится раза два за день бороться с желанием все бросить. А в сезон раздачи премий — три раза. Когда папа был моложе и здоровее, он путешествовал, ходил на вечеринки, гулял и пил. Знаю, он, скорее всего, скучает по тем временам. Думаю, мне повезло, что у меня пока еще есть физическая возможность натворить глупостей.

Иногда, когда я его навещаю и вижу, что сегодня у него особенно потухший взгляд или что ему грустно, я пытаюсь поднять ему настроение. Выкатываю его на прогулку, вовлекаю во что-то, заставляю участвовать. Он все еще здесь, когда захочет — и это так приятно видеть. От сознания, что он, возможно, снова будет ходить, мир для него посветлел — и, кажется, папа возвращается. Я выкатываю его коляску на свежий воздух, заставляю смотреть в небо. Вижу, как солнце освещает его лицо и как он оживает, а каждая клеточка его тела начинает светиться и тянется дать жару. Впрочем, он ведь для этого и родился.

Интересное время для женщин в Голливуде

Представьте, что вы только что написали сценарий и сыграли в фильме главную роль, в первый раз в жизни. Проходит премьера фильма, его принимают хорошо, и вам кажется, что весь мир ваш. А еще вы вымотались, потому что делать кино — это очень тяжелая работа. И еще потому что вам пришлось потерять (и не набирать) пять кило, которые вы обычно носите с собой. (Ведь считается, что ни одна женщина не может нравиться, если со всех ракурсов не видны ее ключицы.) Потом, когда вы еще даже не начали отмечать премьеру, ради которой все внутренности себе вымотали, вам объясняют, что актерам платят не за игру. А за то, что они работают с прессой.

Такой вот нежданчик.