Девушка с татуировкой дракона

– Дирк Фруде, как вариант, не самый наблюдательный человек в Хедестаде.

– Да, но ведь я работаю на него и на Хенрика Вангера. Я хочу сперва показать снимок Хенрику, а потом уже двигаться дальше.

– Он может быть просто случайным персонажем.

– Не исключено. Однако, похоже, именно он произвел на Харриет такое мощное впечатление.

Всю следующую неделю практически все время Микаэль и Лисбет занимались делом Харриет, если не считать часов, потраченных на сон. Лисбет продолжала читать материалы следствия и по-прежнему задавала Микаэлю вопросы, на которые тот отвечал или пытался отвечать. Она требовала точных и однозначных ответов; любая неясность приводила к продолжительным дискуссиям. Они потратили почти целый день на то, что изучали передвижения всех фигурантов дела во время аварии на мосту.

А Лисбет все больше и больше покоряла Микаэля, он открывал в ней новые черты. Всего лишь бегло листая материалы расследования, в каждом эпизоде она безошибочно находила самые запутанные и противоречивые детали.

Во второй половине дня, когда их донимала жара в саду, они делали перерыв. Несколько раз ходили купаться в канале или прогуливались до террасы «Кафе Сусанны». Его хозяйка, кстати, вдруг стала обращаться с Микаэлем демонстративно холодно. Блумквист предполагал, что причина – в Лисбет. Ведь Саландер выглядела намного моложе своих лет, и в глазах Сусанны он, похоже, превратился в типа с замашками педофила. Ничего себе…

Каждый вечер Микаэль совершал пробежки. Когда он, весь мокрый и запыхавшийся, возвращался домой, Лисбет воздерживалась от комментариев, но беготня по пересеченной местности явно не соответствовала ее представлениям о летних удовольствиях.

– Мне сорок с небольшим, – объяснил ей Микаэль. – Чтобы моя талия не расползлась безобразным образом, я должен двигаться.

– Угу.

– Ты никогда не тренируешься?

– Иногда боксирую.

– Боксируешь?

– Ага. Ну, знаешь, в перчатках.

Микаэль пошел в душ и попытался представить себе Лисбет на боксерском ринге. Она вполне могла над ним и подшучивать, и это стоило уточнить.

– В каком весе ты боксируешь?

– Ни в каком. Просто иногда боксирую с парнями в клубе.

«Почему-то я не удивлен», – подумал Микаэль.

Однако он отметил, что Саландер наконец-то хоть что-то рассказала о себе. Впрочем, основные факты ее биографии оставались для него по-прежнему загадкой: как получилось, что она стала работать у Арманского, какое у нее образование или чем занимаются ее родители. Как только Микаэль пытался задавать ей вопросы о личной жизни, Лисбет сразу закрывалась, как ракушка, и отвечала односложно – или не отвечала вовсе.

Однажды днем девушка вдруг отложила папку и взглянула на Микаэля, нахмурив брови:

– Что тебе известно об Отто Фальке? О пасторе?

– Почти ничего. Теперь здесь пастор – женщина. В начале года я несколько раз встречался с нею в церкви, и она рассказала, что Фальк еще жив, но находится в гериатрическом центре в Хедестаде. У него болезнь Альцгеймера.

– А откуда он родом?

– Из Хедестада. Учился в Уппсале, примерно в тридцатилетнем возрасте вернулся домой.

– Он не был женат. И Харриет с ним общалась.

– Почему ты спрашиваешь?

– Я просто отметила, что этот сыскарь, Морелль, допрашивал его довольно обходительно.

– В шестидесятые годы священники все еще занимали довольно высокое положение в обществе. И то, что он жил на острове, так сказать, рядом с власть имущими, было вполне нормально.

– Меня интересует, насколько тщательно полиция обыскивала пасторскую усадьбу. На снимках виден большой деревянный дом; там наверняка имелось много мест, где можно было ненадолго спрятать тело.

– Верно. Однако ничто в материале не указывает на связь пастора с серийными убийствами или с исчезновением Харриет.

– Как раз напротив, – возразила Лисбет Саландер и усмехнулась. – Во-первых, он пастор, а у пасторов особое отношение к Библии. Во-вторых, он был последним человеком, который видел Харриет и разговаривал с ней.

– Но он ведь сразу же направился к месту аварии и провел там несколько часов. Он виден на многих снимках, особенно в то время, когда, предположительно, исчезла Харриет.

– Я могу опровергнуть его алиби. Но вообще-то мне сейчас подумалось о другом. Тут речь идет о садисте, убивающем женщин.

– И что из этого?

– Я тут… Короче, у меня весной образовалось немного свободного времени, и я кое-что почитала о садистах, совершенно по другому поводу. В частности, мне попалось руководство, выпущенное ФБР, где утверждается, что подавляющее большинство серийных убийц, которых удалось поймать и разоблачить, происходят из проблемных семей и что они еще в детстве любили издеваться над животными. Кроме того, в Штатах многие серийные убийцы были пойманы при поджогах.

– Ты имеешь в виду принесение в жертву животных и сожжение тел?

– Да. Во всех отмеченных Харриет убийствах фигурируют издевательства над животными и огонь. Но вообще-то я имела в виду то, что пасторская усадьба в конце семидесятых сгорела.

Микаэль задумался.

– Не очень убедительно, – сказал он наконец.

Лисбет Саландер кивнула: