Девушка в башне

Касьян был чистым и нарядным для праздника, в белом и светло — золотом. Его волосы пылали и завивались у расшитого воротника.

Он мрачно сказал:

— Я прошу оставить нас, Ольга Петровна. То, что я должен сказать Василисе Петровне, лучше говорить одному.

Это было, конечно, невозможно. Васю не должны были оставлять наедине с мужчиной, что не был ее суженым, ведь она снова была девушкой. Но Ольга кивнула и оставила их.

Дверь тихо закрылась.

— Рад встрече, — тихо сказал Касьян с тенью улыбки, — Василиса Петровна.

Она осторожно поклонилась, как сделал бы мальчик.

— Касьян Лютович, — холодно сказала она. Чародей. Слово билось в голове. Такое странное, но все же… — Это вы послали за мной людей в Чудово?

Он отчасти улыбнулся.

— Удивлен, что ты не поняла раньше. Я убил четверых за то, что они тебя не поймали.

Он разглядывал ее тело. Вася скрестила руки. Она была одета с головы до пят, но никогда еще не ощущала себя такой обнаженной. В купальне с нее, похоже, смыли наглость и амбиции. Она должна была теперь смотреть, ждать и давать действовать другим. Она была обнажена от бессилия.

«Нет. Нет. Я такая же, как вчера».

Но было сложно поверить. В его глаза была изумленная и крепкая уверенность.

— Не, — выдавала Вася, — подходите ко мне.

Он пожал плечами.

— Я могу делать, как хочу, — ответил он. — Ты оставила всю добродетель, явившись в кремль мальчиком. Даже твоя сестра мне не помешает. Твои обломки в моей ладони.

Она молчала. Он улыбнулся.

— Но хватит об этом, — добавил он. — Зачем нам быть врагами? — его тон стал мягким. — Я спас тебя ото лжи, теперь ты можешь быть собой, одеваться, как подобает девушке…

Она изогнула губы. Он изящно пожал плечами.

— Вы, как и я, знаете, что меня ждет монастырь, — сказала Вася. Она убрала руки за спину, прижалась к двери, и дерево впивалось занозами в ее ладони. — Если меня не запрут в клетке и не сожгут как ведьму. Зачем вы здесь?

Он провел рукой по ярким волосам.

— Мне жаль, что так вышло сегодня, — сказал он.

— Вам нравилось, — возразила Вася, желая, чтобы ее голос не был таким слабым от воспоминания об унижении.

Он улыбнулся и указал на печь.

— Может, присядешь, Вася?

Она не двигалась.

Он издал смешок и сел на резную скамейку у огня. Рядом с двумя кубками стоял графин с вином, украшенный янтарем, он налил себе и выпил светлую жидкость.

— Да, мне понравилось, — признался он. — Играть с нашим вспыльчивым князем. Смотреть, как сжимается твой праведный брат, — он посмотрел на нее, застывшую от отвращения, у двери, и добавил серьезнее. — И ты. Никто не заберет твоей красоты, Василиса Петровна, но никто и не захочет. Ты мило со мной боролась. И очаровательна в наряде мальчика. Я с трудом дождался. Я всегда знал, что бы я ни говорил великому князю. И все эти ночи в пути. Я знал.

Его взгляд стал нежным, его тон звал ее смягчиться, но в глазах блестел смех, словно он насмехался над своими словами.

Вася вспомнила ледяной поцелуй воздуха на коже, оскалы бояр, и ей стало не по себе.

— Подойди, — сказал он. — А тебе не понравилось, дикая кошка? Взгляды всей Москвы на тебе?

Ее желудок сжался.

— Чего вы хотите?

Он налил еще вина и посмотрел ей в глаза.

— Спасти тебя.

— Что?

Он посмотрел с тяжелыми веками на огонь.

— Думаю, ты хорошо меня поняла, — сказал он. — Ты сама сказала, тебя ждет монастырь или суд ведьмы. Я встретился недавно со священником — о, святой человек, красивый и набожный — который хочет рассказать князю о твоих злодеяниях. И если тебя осудят, — продолжал он, веселясь, — какова цена жизни твоего брата? Свободы твоей сестры? Дмитрий Иванович — посмешище Москвы. Князья, над которыми смеются, долго не правят, и он это знает.

— Как, — процедила Вася, — вы собираетесь меня спасти?

Касьян не спешил отвечать, смаковал вино.

— Иди сюда, — сказал он. — И я расскажу.

Она стояла на месте. Он вздохнул с мягким смирением и сделал еще глоток.

— Хорошо, — сказал он. — Ты можешь постучать в дверь, и слуга отведет тебя в твою комнату. Я не буду наслаждаться тем, как тебя заберет огонь, Василиса Петровна. И твоя бедная сестра — как она будет плакать, прощаясь с детьми.

Вася прошла к печи и села на скамейку напротив. Он радостно улыбнулся ей.

— Вот так! — воскликнул он. — Я знал, что ты благоразумная. Вина?

— Нет.

Он налил ей кубок и потягивал из своего.

— Я могу тебя спасти, — сказал он. — И твоего брата с сестрой. Если выйдешь за меня.

Миг тишины.

— Вы собираетесь жениться на ведьме, на бесстыднице, что ходила по Москве как мальчик? — едко спросила Вася. — Не верю.

— Такая недоверчивая, для девицы, — бодро ответил он. — Это неприлично. Ты завоевала мое сердце своим маленьким маскарадом, Вася. Мне сразу понравился твой дух. Как остальные не заподозрили, я не знаю. Я женюсь на тебе и заберу в Башню Костей. Я пытался сказать тубе это утром. Это можно было избежать, но… не важно. После свадьбы твоего брата освободят, вернут в Лавру жить остаток дней в мире, — он помрачнел. — Все же политика не для монаха.

Вася молчала.

Он посмотрел ей в глаза, склонился и добавил уже тише:

— Ольга Петровна сможет жить в башне с детьми. Стены ее защитят.