Девушка в бегах

Веки становятся невыносимо тяжелыми, бессознательное состояние манит меня, словно сладчайшая колыбельная. Мне нужно поспать. Голова будто ватная, и даже простейшие решения мне уже не даются. У меня все болит: голова, от того, как я ударилась сначала об окно машины, когда мы ехали с мамой, а потом о мостовую у мотеля; бедра, руки и колени от падения из окна; ребра, от того, как Малькольм меня пнул. Нам нужно затаиться где-то, где не придется паниковать от каждого звука.

Но я заставляю себя широко открыть глаза. Один раз я уже позволила им закрыться, когда Малькольм был за рулем, и почти тут же мне привиделась мама с такими же ушибами, как у него. Я не могу спать, если это означает, что я увижу эту картину снова.

– Тогда я поведу. Не думаю, что смогу уснуть.

Я тянусь к ключам, но он останавливает мою руку и качает головой.

– Мы все равно сможем добраться туда только во второй половине дня. Так что нам нужно либо убить время сейчас, пока темно и рядом никого нет, либо искать, где спрятаться днем, а тогда нас с большей вероятностью заметят.

– Почему во второй половине дня?

Глаза Малькольма снова закрываются.

– Может, ты просто поверишь, что я знаю, что делаю? У меня есть сто тысяч причин хотеть, чтобы все прошло как задумано.

Если бы у меня были силы, я бы рассмеялась.

– Ты не похож на человека, которому нужны деньги, судя по тому, что ты хранил в своей кроссовке.

– Это были все мои сбережения, до последнего цента. Это, – он обводит рукой проржавевшую машину, – не то, как я планировал их потратить.

На меня накатывает новая волна усталости.

– Хватит уже, ладно? Я не собираюсь тебя жалеть. Ты понимал, во что влезаешь, и я последний человек, кому тебе стоит на это жаловаться. Так что прекрати.

Я по-настоящему удивляюсь, когда он и правда замолкает.

Через несколько минут тишины я смотрю на него, как он, нахмурившись, смотрит в окно. Услышав, как у него урчит в животе, я передаю ему несколько протеиновых батончиков, а затем беру еще два себе. Еще до того, как я успеваю разделаться с первым, он поглощает все три.

Разумеется. Он сидел в багажнике. Я предлагаю ему еще один батончик, и он не отказывается.

– Нам придется выждать, потому что в пять у них пересменка. Одни сотрудники уходят, другие приходят. Кроме того, время для посещений заканчивается в шесть, так что им придется следить за большим количеством посторонних.

Он действительно ответил по существу. Причем вполне правдоподобно. Кивнув, я оглядываюсь на вещи, которые мы купили и которые нам еще предстоит использовать: краска для волос, ножницы, бритва, одежда. И макияж – в основном для него, чтобы мы смогли скрыть следы побоев на его лице.

– Мы просто проскользнем внутрь?

– Вроде того.

– Тогда скажи мне. Мне нужно знать точно…

– Нет, тебе не нужно. Ты хочешь знать. Есть некоторая разница.

Я раздраженно стискиваю губы.

– Если я не угрожаю тебе ножом, это не означает, что я не контролирую ситуацию.

– На самом деле именно это и означает. – Малькольм сминает обертки и забрасывает на заднее сиденье пустые бутылки из-под воды, а затем открывает дверь.

Меня окатывает паника, и я уже готова броситься за ним, но тут он объясняет, что просто вышел помочиться.

Я сходила в туалет на заправке, но Малькольм на тот момент сказал, что не в состоянии туда дойти, и отказался. И все же я ловлю себя на том, что считаю секунды до его возвращения.

Малькольм настороженно рассматривает меня, снова устраиваясь на своем сиденье и отклоняя его назад как можно дальше. С минуту понаблюдав за тем, как я дергаюсь от малейшего шума, он нажимает на переключатель, откидывающий мое сиденье, и спинка резко опускается. Я тут же тянусь за ножом.

– У меня ребра болят от одного твоего вида. Беспокоиться будешь завтра. Сегодня отдохни.

– Я не могу отдыхать, – произнося это, я чувствую, как напряжены мышцы шеи. Я не хочу перечислять все причины, но это не мешает им проноситься в моих мыслях снова, и снова, и снова.

– Ты не такая, как я думал, – говорит Малькольм, поглядывая на клинок, который я усилием воли все-таки опускаю. – Девочка на фото выглядела не настолько склонной к убийству.

– За девушкой на фото не охотились. Но ты это исправил.

Похоже, это обвинение его не оскорбляет.

– Если бы я это не сделал, нашелся бы кто-то другой.

– Тогда почему это был ты?

Малькольм улыбается, приподняв уголок рта.

– Ты когда-нибудь слышала про «хакера, который наказал похитителей посылок»?

– А должна была?

Он пожимает плечами.

– Думаю, это местная, пенсильванская история.

Мне начинает казаться, что Малькольм склонен к театральности, потому что он дожидается, пока я переспрошу, прежде чем продолжить.

– Мой папа тоже был хакером. Именно он научил меня… многому. Например, не доверять банкам – он показал мне, насколько они уязвимы. Когда я был младше, мне казалось, что он кто-то вроде Робин Гуда, который ворует у богатых и отдает бедным, понимаешь? За исключением того факта, что «богатые» оказывались обычными людьми, а бедным был всегда он – даже когда у него уже было много денег.

Малькольм ерзает на сиденье.