Девушка в бегах

– Возможно, где-то на потолке? У нее был нож. – Он показывает наверх. – Может, она открутила крепление люстры и…

– Забралась на стул? С ее-то ногой?

Он никак не комментирует тот факт, что сказал глупость, лишь пожимает плечами и подтаскивает стул к люстре.

Она должна была спрятать телефон где-то пониже, может, даже так, чтобы она могла достать до него сидя – или, еще лучше, лежа. Но он прав насчет ножа. Если бы она могла что-то прорезать…

И в ту же секунду я понимаю.

Наверное, это заметно по моему лицу, потому что Малькольм замирает, поставив одну ногу на стул. Я буквально ныряю под кровать.

– Мы же там уже смотрели, помнишь?

Но я ищу не под кроватью. Я смотрю вверх, на пружинный матрас – и да, на нем виднеется разрез.

Включив телефон, я бросаю его Малькольму, и только затем выбираюсь из-под кровати.

– Пожалуйста, скажи мне, что там есть список вызовов и можно посмотреть, кому она звонила.

– Номер Лоры, номер Лоры, номер Лоры…

– Вот этот, – прижавшись к нему, плечом к плечу, я тыкаю пальцем в крошечный экран, когда на экране появляется новый номер. – Вот сюда она звонила… как раз перед тем, как мы зашли в номер. Значит, сюда она и отправилась, верно?

Одного взгляда на внезапно побледневшего Малькольма достаточно, чтобы понять: он узнал номер.

– Кто это? Малькольм, скажи мне.

– Это номер миссис Эббот.

Сближение

Поместье Эбботов расположено примерно в полутора километрах от дороги. Когда мы останавливаемся у ворот, которые огораживают подъездную дорогу, дом даже не виден за деревьями. Заглушив двигатель, Малькольм издает стон.

– Не знаю, осилю ли я еще один забор.

– Тебе не придется, – произношу я, отстегивая ремень безопасности.

Резко повернув голову, он смотрит на меня.

– Одну я тебя туда не отпущу.

Несмотря на то что мне панически страшно за маму, я нахожу в себе силы, чтобы улыбнуться ему.

– Нет, я хочу сказать, что тебе вообще не придется на него забираться. Никому из нас не придется. Посмотри. – Я показываю на белый пикап марки «Ниссан», припаркованный метрах в двадцати от нас. Он стоит как раз у ограды.

– Мама тоже бы не осилила. Спрыгнуть вниз тебе все-таки придется, но я смогу тебя поймать, если хочешь.

– Эй, – произносит он, когда я поворачиваюсь, чтобы открыть дверь. Я оглядываюсь на него через плечо, и он берет меня за подбородок. – Очень извиняюсь перед твоим не-парнем, но… – И тут Малькольм целует меня.

Быстро, сильно, и я едва успеваю зажмуриться, как все уже заканчивается – но это, наверное, лучший поцелуй в моей жизни.

– На случай, если ты меня уронишь или еще что, и ты утратишь в моих глазах ту искру привлекательности, которая очаровывает меня с тех пор, как пнул тебя при нашей первой встрече.

Нас по-прежнему разделяют лишь несколько сантиметров. Мы так близко друг к другу, что я вижу золотистые искорки в его глазах.

– Ты за это так и не извинился.

– А что я, по-твоему, только что сделал?

А затем его взгляд становится уже не таким мягким, и он произносит:

– А теперь пойдем отыщем твою маму.

Прыгать вниз с высокого забора больно. Малькольм отказывается, чтобы я его ловила, предпочитая вместо этого ухватиться за мою руку, когда он, неудачно приземлившись, поскальзывается на мокрых листьях.

– Порядок? – спрашиваю я, когда он снова твердо стоит на ногах. Вместо ответа он сердито смотрит на меня. Нет, он вовсе не в порядке, но это не важно. Ведь, когда мы были в машине, он сказал, что не отпустит меня сюда одну. Наверное, мне стоило бы сердиться на него за его упрямство, но сильное облегчение, которое я испытываю, перевешивает.

Мы стараемся идти по подъездной дороге как можно быстрее и осторожнее. В какой-то момент она обходит пруд, а затем изгибается, выводя нас к бассейну и гостевому домику. Почти полная луна светит ярко, кругом возвышаются величественные сикоморы, клены и туи, так что нам удается оставаться в тени. Воздух сырой и холодный, к тому моменту, когда мы добираемся до главного здания, я успеваю покрыться мурашками в несколько слоев.

Над нами возвышается трехэтажное строение из светло-серого камня. Арочные окна и стеклянные панели закрыты массивными шторами. Здание больше похоже на гробницу, чем на дом. Эта мысль словно обдает меня холодом и заставляет вздрогнуть, потому что на самом деле это и есть гробница. Мой отец – настоящий отец – погиб здесь.

Той ночью мама сбежала по этой же дороге, а десять минут назад она прошла по ней снова.

Я не знаю, что задумала мама и каковы ее намерения, но я не могу представить, что она просто внаглую постучалась в дверь. Я обхожу здание в поисках входа. Мама вряд ли бы захотела излишне удлинять маршрут, и, судя по тому, что она не стала прятать машину у ворот, она не рассчитывала войти и выйти незамеченной. Сердце бешено бьется, намереваясь выскочить из груди. Думаю, она вообще не планирует выходить отсюда.

Где же, где же, где же она пробралась внутрь? Я не смотрю вверх. Она ранена, она должна была пробраться где-то внизу. И у нее не было времени. Она знала, что я отправлюсь следом за ней и раз я нашла ее один раз, то смогу сделать это снова.