Девушка в бегах

Когда я слышу эти слова, в моей груди разгорается свет. Не только от его улыбки, которая похожа на солнце, выглянувшее после дождя, но и от того, что я чувствую в его словах правду. Ради моей безопасности мама всегда была готова пойти на что угодно. Этому я научилась от нее. Даже сейчас она…

Протолкнувшись мимо Малькольма, я распахиваю дверь. Улыбка исчезает с его лица.

Кровать пуста. Мама исчезла.

Поиск

– Она обхитрила меня, – произношу я, не веря собственным словам. Она действительно была ранена, но заставила меня поверить, что она слабее, чем на самом деле. Ей вовсе не нужно было прилечь; ей нужно было, чтобы я решила, будто у нее не осталось сил – чтобы она смогла смыться.

Малькольм поспешно протискивается мимо меня, чтобы выглянуть наружу – но я не следую за ним. Я уверена, что ее уже нет поблизости. Я проверяю, на месте ли ключи от машины Лоры, и обнаруживаю, что они по-прежнему в заднем кармане моих джинсов. Мама добудет себе другую машину – а может, уже добыла.

Малькольм не спешит возвращаться ко мне.

– Ее не видно.

– Сколько машин на стоянке?

Ему приходится наклониться, высунувшись наружу, чтобы пересчитать, а потом он сообщает мне:

– Одиннадцать.

– Когда мы подходили к мотелю, было двенадцать.

А еще я помню, что здесь ровно шестнадцать номеров, и у девяти из них на дверной ручке висит табличка «Не беспокоить».

– Значит, она забрала одну?

– Вероятно. Возможно, она даже убедила владельца отдать ее добровольно. – Я тоже выглядываю наружу и отмечаю, что не хватает белого «Ниссана». Застываю на месте, пытаясь понять, что она задумала.

Малькольм расхаживает по комнате.

– Ты все еще считаешь, что она собирается сдаться?

– Знаешь, я думала, что ее план именно таков. Подождать, пока мне исполнится восемнадцать, чтобы социальная служба или еще кто не могли до меня добраться. Но тогда зачем…

– Убегать?

Кивнув, я опускаюсь на край кровати.

– Мы могли бы остаться здесь, вместе, и она могла бы вызвать полицию… – Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на часы, стоящие на столике у кровати. – Через час. Она могла бы все объяснить, и ей бы не пришлось иметь дело с детективом и его людьми, если именно это не давало ей поехать в больницу. Не понимаю.

Я провожу рукой по смятой простыне из синтетики. Она брошена так же неаккуратно, как и все остальное в комнате. И воняет. Кислый запах пота и едва заметный медный запах крови. В мусорной корзине – пустой флакончик из-под обезболивающих и несколько оберток от протеиновых батончиков. Немного, всего несколько. У нее особо не было аппетита.

Я могу представить, как она провела последние несколько дней, прячась здесь и считая, что я жду ее, спрятанная в безопасном месте в соседнем штате. Я провожу ногой по потрепанному ковру, представляя, как она ходит вокруг кровати. Грызет ногти, совсем как я. Интересно, следовала ли она тем же правилам, которые должна была соблюдать я: не выглядывать из окон, не выходить из комнаты, не пользоваться телефоном. Бросив еще один взгляд на прикроватный столик, я убеждаюсь, что она не стала выдергивать телефонный провод из розетки. Но у нее ведь был мобильник. Она звонила Лоре, хотя не звонила мне. Она могла позвонить кому угодно…

Поднявшись на ноги, я подхожу к сумке, которую оставила мама, и вытряхиваю на пол ее содержимое. Из нее высыпаются одежда, обувь, кое-какие туалетные принадлежности – больше ничего. Посмотрев на Малькольма, я выпрямляюсь.

Малькольм, который так и расхаживал по комнате, застывает, не завершив шаг.

– Что? О чем ты думаешь?

– Как тебе кажется, сколько времени мы провели в ванной? – Я принимаюсь обходить комнату, методично проверяя выдвижные ящики один за другим.

– Может, минут пять. А что?

– Даже если так, она не могла знать этого заранее. – Я проверяю мини-холодильник, микроволновку. – Мы ведь могли вернуться меньше чем через минуту.

– Тааак, – протяжно произносит Малькольм.

– Значит, она должна была броситься бежать в ту же секунду, как мы закрыли дверь ванной. – Я снимаю со стен картины в рамках, сбрасываю на пол подушки и одеяла. – У нее не было времени что-то забирать. Посмотри. – Я киваю в сторону тумбочки. – Она даже нож не забрала.

Малькольм принимается поднимать вещи с пола, помогая мне в поиске.

– Что мы ищем?

– Ее телефон.

Он заглядывает под уголки матраса, а я снимаю крышку сливного бачка. Мы откручиваем вентиляционные решетки, Малькольм даже расстегивает чехлы диванных подушек. Но мы находим лишь свалявшуюся пыль и изрядно запачканный поролон. Она должна была держать телефон где-то поблизости, чтобы до него было легко добраться в случае, если ей снова придется бежать. К тому же, с такой раной, вряд ли она смогла бы выкопать яму, чтобы спрятать его где-то на улице. Он где-то в этой комнате. Иначе просто быть не может.

Повернувшись к нему, я вижу, как он задирает уголок ковра. Малькольм не смотрит на меня, так что я улыбаюсь. Я точно знаю: он будет искать вместе со мной до последней секунды.

Наконец, ничего не обнаружив, он выпрямляется.

– Что еще осталось?

Он трет голову рукой.