Девушки из хижины

Поскольку, Ник, ты воплотила мою мечту в жизнь, меньшее, что я тебе могу обещать, – сделать для тебя то же самое.

С этого дня я твой. Тебе моя любовь. Поддержка. Моя честность. Доверие. Все, что потребуется, и даже больше – тебе. Тебе только стоит сказать, и оно твое.

Твое счастье – это мое счастье, отныне и навсегда.

В этом я клянусь тебе, любимая.

Вкладываю клятвы в задний карманчик альбома и захлопываю его. Отпив глоток вина, смотрю на потрескивающий камин, думаю… Когда-то он называл меня «любимая». Спрашиваю себя, когда перестал?

И не могу вспомнить.

Что еще я забыла?

Глава 21 Рен

Мы идем, петляя меж высоких сосен. От ходьбы горят ступни, щиколотки слабеют – вот-вот подвернутся. Спотыкаемся о сломанные ветви, сбиваем до крови колени, но останавливаемся, только чтобы перевести дух. Призрачный свет луны, сочащийся сквозь макушки деревьев, едва освещает наш путь. Насколько я понимаю, мы ходили кругами, но несколько часов назад я провела воображаемую линию между нами и луной и теперь держусь этого направления.

– Рен, – зовет Сэйдж прерывистым, едва слышным голосом. – Рен, мне нужно остановиться.

Замедлив шаг, я оборачиваюсь, хватаю ее за худое запястье.

– Нельзя.

Если остановимся, умрем.

Понятия не имею, когда проснется чужак, но думаю, что он не теряя времени бросится за нами, а следы укажут ему общее направление.

Мы бросили его на погибель. Если раньше он говорил, что не хочет нас убивать, то теперь… Скорее всего, он изменит свои намерения.

– Рен, пожалуйста… – Мольба сменяется хныканьем, и она вырывает руку.

Выбора нет. Останавливаюсь, поворачиваюсь и смотрю, как она опускается на холодную промерзшую землю, хрустя опавшей листвой.

– Я так устала. – Губы у нее дрожат. – Мне холодно. И я хочу есть. И… Мне страшно.

Наклонившись к сестре, кладу ладони на ее хрупкие плечи. Мне тоже тяжело, но она не должна знать об этом. Одна из нас должна быть сильной.

– Я хочу к Маме. – Сэйдж утирает слезы, потом прячет лицо в ладонях.

Обнимаю ее, прижимаю к себе и чувствую, как бешено стучит перепуганное сердечко, как она вздрагивает при каждом судорожном вдохе.

Не мудрено испугаться, впервые покинув свой дом. Но если мы хотим жить, нельзя поддаваться страху. Если хотим уйти от чужака… и найти Маму.

Только в этом спасение.

– Я понимаю, что страшно, Сэйдж, – шепчу я, – но надо идти дальше.

Она утирает слезы и смотрит на меня своими темными глазами.

– Далеко еще?

Вздыхая, качаю головой:

– Не знаю.

С трудом оторвавшись от земли, она отряхивает куртку; я делаю то же самое. Суставы одеревенели, пятки горят огнем. Пока мы не остановились, не знала, что до такой степени натрудила ноги.

– Хочешь глоток воды? – спрашиваю я, роясь в сумке чужака. За ночь мы остановились попить и поесть всего один раз, когда Сэйдж захотелось облегчиться. Тогда я и нашла в глубине сумки незнакомца пакетики с орехами и семечками, сухими ягодами и изюмом. Достаю одну из многочисленных фляжек, которые он наполнял в последние дни. Откручиваю пробку, передаю флягу Сэйдж.

– Держи. Быстрее.

С начала привала небо посветлело, вскоре взойдет солнце. При мысли, что мы лишимся прикрытия темноты, сжимается сердце, но я гоню ее прочь.

Помедлив, Сэйдж подносит фляжку к губам.

– Скорей, – тороплю я и, подняв голову, вижу, что тьма рассеивается, сменяясь нежной голубизной.

– Рен, гляди, – хрипло шепчет Сэйдж и хватает меня за плечо.

Подняв руку, она указывает пальцем, и я перевожу взгляд на просвет в стене леса. Там – какое-то большое строение, и это не сон – я его ясно вижу. На обращенной к нам стене – крыльцо. Сверкающие оконные стекла обрамляют веселые огоньки. Они совсем как маленькие керосиновые лампы, только ярче. Раньше, пока не встало солнце, мы его не замечали.

– Идем. – Я закидываю ее безвольную руку себе на плечи, обхватываю сестру за пояс, и мы тащимся по ломаному валежнику, гниющей листве и опавшим сосновым шишкам.

Чем ближе, тем оно огромнее. Мама всегда говорила, что дома бывают разные – одни хуже, другие лучше, – но до этого момента я могла представить себе только различные варианты нашей лачуги.

Это… это не лачуга.

Даже не знаю, как назвать это сочетание прямых линий, полированных поверхностей и многочисленных окон.

Подводя сестру к границе участка, я покидаю темный кокон Стиллуотерского леса. Взявшись за руки, мы спускаемся к уложенной камнем дорожке, что ведет прямиком к двери загадочного дома.

Мне остается только молиться, чтобы живущие в нем оказались хорошими людьми, творящими добро и не причиняющими зла другим.

Никогда себе не прощу, если привела нас из логова льва к норе желтой рыси.

Глава 22 Николетта