Девушки из хижины

Остановившись в ванной перед раковиной, разглядываю незнакомое отражение, кончиками пальцев касаюсь мешков под глазами с красными прожилками. Если бы я не знала эту женщину, то могла бы пожалеть ее. Но жалеть себя – не в моем характере.

Усталость раскрасила лицо в неприглядные тона, но здесь нет ничего, с чем не справится холодный компресс и что не спрячет тональный крем.

Прошлым вечером я засиделась допоздна, вглядывалась в фотографии, вспоминала лучшие времена и с упорством мазохиста старалась понять, могла ли заметить, как все это начиналось, или предпочла игнорировать.

Так и заснула, не придя ни к какому заключению.

Хотя Брант определенно знает, кто эта девочка, и прячет от меня ее фото, я помню слова матери, что опасно ходить вокруг да около, строя предположения. Но эти глаза… эти глаза цвета морской волны, точь-в-точь как у Бранта… Они не выходят у меня из головы.

Набрав в ладони теплой воды, ополаскиваю лицо, вытираюсь и иду вниз выпить чашку кофе.

За годы нашей совместной жизни я много раз оставалась дома одна на время рабочих поездок Бранта, но в данном случае ощущения особенные. Отзвуки эха в доме кажутся громче. Звуки моих шагов отчетливее, а завывания ветра назойливей. Все это служит напоминанием, что здесь только я, совсем одна, возле глухих лесов, под этим серым небом. В обычный день на дороге редко увидишь автомобиль, кроме нашего.

Достав из шкафа чашку, берусь за керамическую ручку и шлепаю к кофе-машине. Сладкого не хочется, решаю выпить черного.

– Эй!

Голос настолько слабый, что я уверена: мне показалось, что он пронесся по дому. Я чуть не расплескала кофе, поэтому ставлю чашку и поворачиваюсь ухом к соседней комнате. Стою, опершись на стеатитовую стойку, затаив дыхание. Ветер снаружи иногда воет так неистово, будто кто-то зовет из-за двери, но всегда оказывается, что там никого нет.

Без крайней необходимости сюда никто не приходит.

И я, естественно, никого не виню. Нас невозможно найти. До Нью-Йорка и хоть какой-то цивилизации несколько часов езды. Когда холодно, пейзаж невыносимо мрачный. Когда тепло, нас осаждают комары и цикады, стрекочущие так громко, что по ночам без наушников не уснуть.

Мои родители навещают нас по определенным случаям, в основном на праздники или дни рождения, да время от времени заглядывал на ужин брат мужа – пока они не разругались несколько месяцев назад.

Стараясь не дышать, вслушиваюсь в пустоту, наполняющую мой дом, и стараюсь понять, является ли это «эй» плодом моего воображения. Потом, качая головой, тянусь за кофе. Как я только могла подумать, что в семь утра кто-то случайно и без предупреждения окажется у моей двери.

Иду на кухню, сажусь за стол и смотрю в окно, поднимающееся от пола до потолка, на редкие деревья, окружающие наш дом.

Весной леса вокруг Стиллуотер-Хиллз полны жизни и по воле матери-природы совершенно преображаются. Они служат заповедником великолепной флоры и фауны: весной первоцветы и монархи, летом золотистые грибы-лисички, осенью сливы и хурма.

Но зимой… Зимой этот лес не больше чем гниющее, полумертвое и продуваемое ветром пространство, мешающее, как бельмо на глазу.

Брант говорит, что все обречено на смерть, чтобы рождаться заново, но я позволю себе не согласиться. На этой земле полно роскошных вечнозеленых мест, где ничто не умирает, потому что там без устали сияет солнце.

Поднимаю чашку и делаю глоток.

– Эй!

Поспешно ставлю кофе; черная жидкость выплескивается через край.

Теперь раздается стук.

А потом уже отчетливое:

– Эй!

Сдерживая дыхание, неслышно подхожу к панели управления системой безопасности в коридоре, жму на кнопку и вывожу на экран изображения с камер, чтобы проверить периметр дома. Гаражная камера показывает пустую подъездную дорожку. Камера, направленная на задний двор с заворачивающим за угол крыльцом, показывает то же самое – никого и ничего. Жму на переднее крыльцо и, щурясь, разглядываю две темные фигуры перед парадной дверью. Постепенно изображение фокусируется.

Охнув, хватаюсь липкой от кофе рукой за грудь.

Навожу фокус на лица двух фигур и увеличиваю изображение.

Девчонки.

Две юные девушки с ввалившимися глазами, изможденными лицами и длинными, неопрятными, падающими на плечи волосами. Одна посветлее, другая брюнетка. Картина пугающая и вместе с тем абсолютно реальная. Светленькая повыше, но ненамного; одной рукой она обнимает ту, что пониже.

При таком освещении фокус получается не из лучших, изображение слегка зернистое и запаздывает на пару секунд, но я быстро определяю, что обе дрожат.

По дому эхом несутся три быстрых стука в дверь, и сердце колотится сильнее. Возможно, это уловка. Я слыхала о сомнительных личностях, которые прикидываются то застрявшими автомобилистами, то пострадавшими – все для того, чтобы кого-нибудь ограбить. Возле дома, скрываясь от камер, могут прятаться остальные. Они прекрасно знают: чтобы открыть дверь, я должна отключить систему безопасности. Вот тогда они и нападут.