Девушки из хижины

В комнате воцаряется тишина – мы ждем ответа. Долгие годы ходили разные истории, в основном местные байки, про леса Стиллуотера и разных людей, которые то ли живут, то ли не живут в их чаще. Народ в основном смеялся над этими рассказами, но некоторые воспринимали их настолько серьезно, что шагу не делали дальше пешеходных дорожек и небольшой детской площадки, расположенной возле полузаброшенного кемпинга.

Брант говорит, все началось после того, как чей-то ребенок пропал на той самой площадке, после чего слухи и поползли.

Рен откашливается, плечи ее заметно расслабляются, и вся поза становится менее напряженной. Надеюсь, это добрый знак.

– Нам пришлось уйти из дома, – говорит она, сглатывая и глядя то на Шэрон, то на доктора. – Мама повела Иви в город, потому что сестренка заболела. Потом пришел мужчина. И не уходил. Он хотел забрать нас, поэтому мы дождались, пока он уснет, и убежали.

Доктор Корин изо всех сил старается сохранить невозмутимый вид, но вены на шее пульсируют, и ей приходится отвести взгляд.

– Вы давно живете в лесу? – спрашивает она, собравшись с духом.

– Когда нам можно будет уйти? – Рен игнорирует вопрос врача. – Нам нужно найти родных.

Подняв ладонь, Шэрон делает шаг от стены.

– Девочки, скорее всего, вас здесь задержат на ночь, чтобы провести обследование. Вас посмотрит еще один доктор, сделает анализы. Просто они хотят убедиться, что вы здоровы, прежде чем выпустить отсюда.

Рен соскальзывает со стола.

– Нет.

Протянув руку к Сэйдж, нахмурившей темные брови, она берет ее ладонь.

– Вы сказали, что поможете нам, а сами принуждаете остаться, – выпаливает Рен и тащит сестру к двери.

Доктор Корин встает, но Шэрон мягко обнимает ее за плечи.

Секунду спустя девочки выскакивают из смотровой и бегут по коридору. Раньше я растерялась бы, застыла, как муха на стене, и только бы головой вертела, наблюдая, что будет дальше.

Теперь я не могу смириться с тем, что они убегают.

В большом мире они самостоятельно не выживут.

Им нужен кто-то. Такой, как я. Тот, кому они могут довериться.

С другой стороны, если они выжили в лесной глуши, то я, быть может, их недооцениваю?

Спешу вслед за ними.

– Рен, Сэйдж, пожалуйста, подождите.

Девочки протискиваются между медсестрами и тележками, но останавливаются у двери в конце коридора – ее можно открыть только бейджиком со штрих-кодом. Сестры, задыхаясь, оборачиваются ко мне, глаза у обеих как у загнанных в угол диких зверей.

Сохраняя дистанцию, поднимаю ладони.

– Все в порядке. Поверьте, здесь вам ничто не угрожает.

Лицо у Рен напряжено; похоже, она во мне сомневается.

– Ты говорила, здесь мы будем в безопасности. Ты не сказала, что нас будут удерживать против воли.

Глубоко вздохнув, я киваю. Мне трудно понять, что они чувствуют, но я должна считаться с их мнением и уважать его.

– Я вижу, что вы сбиты с толку. Но поверьте, эти люди действуют в ваших интересах. Они хотят удостовериться, что вы здоровы и чувствуете себя достаточно хорошо, чтобы ответить на вопросы полицейских, которые помогут разыскать вашу семью. И когда мы с этим закончим, они подыщут вам место, где жить, – говорю я.

– Место, где жить? – спрашивает Сэйдж.

– Нам нельзя возвращаться домой. Там он нас найдет. Наверное, он убьет нас после того, что мы сделали, – поясняет Рен.

Сердце бешено колотится, я пытаюсь свести все доводы воедино.

– Если кто-то хочет навредить вам, то здесь у него это не получится. Тут охранники. И доктора с медсестрами. На каждой двери замки. И камеры.

Я будто тюрьму описываю, хотя не уверена, что девочки знают про тюрьмы, раз они не покидали свой домик в чаще леса.

Сестры молчат, и я уже теряю надежду, но тут Рен что-то шепчет Сэйдж на ухо и поворачивается ко мне.

– Всего одну ночь? – спрашивает она.

– Да. А потом мы найдем для вас жилье, – говорю я, надеясь, что не превысила своих полномочий. Не знаю, какому протоколу они здесь следуют.

– Где? – произносит Рен.

– Существуют приемные дома… такие места, где принимают молодых людей, нуждающихся в помощи, – начинаю я. – Вам сколько лет?

– Мне девятнадцать, – сообщает Рен. – Сэйдж восемнадцать.

Я воздерживаюсь от того, чтобы выразить малейшее сомнение в их возрасте. Думала, они подростки лет четырнадцати, может, пятнадцати. Представить себе не могла, что они взрослые.

Стою, растерянно шевелю губами и соображаю, должна я что-нибудь сказать или нет. Не мое дело сообщать им, что для приемного дома они слишком большие… И даже если государство сделает исключение для Сэйдж, сестры будут разлучены, и Рен останется одна. Без помощи, без средств она, скорее всего, попадет в какой-нибудь приют для бездомных.

– Все нормально?

Обернувшись, вижу Шэрон, стоящую в коридоре на полпути от смотровой к нам.

– Готовы вернуться? – спрашиваю у девочек.

Взявшись за руки, они тянутся обратно. Я иду следом, и в голове рождается сумасбродная мысль.

Я заберу их к себе.