Девушки на выданье. Бал дебютанток

День был морозный, погода ясная, солнышко весело освещало природу, когда мы 2 января 1841 года тронулись в путь. В первой кибитке ехали m-lle Balzer с братом, в другой, вслед за ними, отец со мной. Дорога мне очень понравилась; то она извивалась между гранитными скалами и лесом, то шла с горы на гору. Снег на солнце искрился, а деревья, покрытые инеем, блестели разноцветными камнями. Ямщики в Финляндии ездят очень неосторожно: в гору они тащатся шагом, сам возница идет рядом с повозкой, а с горы, сев на облучок, несется, как шальной, того и гляди, что сани заденут за скалу и перекувырнутся или полетят с нами в пропасть. Мне в первый раз приходилось ехать зимой сухим путем по петербургской дороге, и я невольно любовалась живописной местностью, несмотря на то, что все было покрыто толстым слоем снега. В Ворго на станции нас встретил Яков Карлович Грот, который, кажется, был в то время у Рунеберга, известного шведского поэта.

Пока перекладывали лошадей, мы закусили, напились чаю и, простившись с Яковом Карловичем, который проводил меня пожеланием скорей вернуться, поехали дальше.

По приезде в Петербург дядюшка, которого я почти не помнила, и тетушка, которой я совсем не знала, встретили нас радушно и по-родственному. С тетушкой, несмотря на разницу наших лет, мы тотчас сошлись и подружились, а дядюшка не только полюбил меня, но баловал, так что тетушка уверяла, что с моим приездом он стал неузнаваем; обыкновенно серьезный, он смеялся от души, когда я выкидывала разные фарсы и представляла сцены из виденных в театре пьес и балетов.

Как только отец отдохнул с дороги и мое обветревшее от стужи лицо приняло свой первобытный вид, мы поехали к М. X. Шевич, которая обрадовалась моему приезду и, желая, чтоб я попала на все предстоящие балы, дала отцу список лиц, которым он должен сделать со мной визит. Первые, к кому мы поехали помимо списка, были: Демидова, графиня Мусина-Пушкина, сестра графа, княгиня Шаховская и Оболенская.

Сделав все остальные визиты, согласно желанию m-me Шевич, мы получили приглашение на бал к Лазаревым. День я провела у Шевич, там я одевалась, так как она везла меня на бал.

Перед самым отъездом вошла племянница ее, княгиня Т…кая, которая сочла своим долгом предупредить меня не надеяться на танцоров, прибавив, что теперь мода на дам, а барышни сидят. Я ей ответила, что, не имея ни одного знакомого кавалера в Петербурге, я вовсе не рассчитываю быть приглашенной. Приехали мы довольно рано; Мария Христофоровна представила меня хозяйке, хозяину дома и некоторым знакомым ей дамам как свою родственницу.

При виде такого многочисленного общества и богатой роскошной обстановки я была смущена и стояла возле m-me Шевич, которая познакомила меня с некоторыми барышнями, а хозяйка, очень любезная и приветливая, представила мне кавалеров. Дом Лазаревых и теперь стоит на Невском, рядом с Армянской церковью.

Каково было мое удивление, когда все мои танцы были разобраны, а во время вальса я не сходила с паркета.

Тут я подумала, что княгиня Т. хотела напугать меня тем, что барышни не танцуют.

Приехал на бал великий князь Михаил Павлович, которого мне пришлось видеть в первый раз; он был серьезен и показался мне даже суровым.

Во время одной кадрили решительно не помню, кто подошел ко мне и сказал, что великий князь спросил, кто я, и, узнав мою фамилию, не преминул сделать на мой счет каламбур, до которых он большой охотник. Меня заинтриговало, какой он мог сделать каламбур на мой счет, не зная меня вовсе. Вот какой, ответили мне: «nous avons eu la plus belle traversée de Helsingfors a Petersbourg». Я покраснела, сконфузилась и ответила, что комплимент этот я на свой счет принять не могу.

Рождественская открытка XIX в.

На «бытовых» открытках к Рождеству чаще всего изображали наряженные елки. Традиция украшать хвойное дерево пришла в Россию вместе с первымновогодним праздником из Германии, однако до 30-х годов 19 века россияне, как правило, ограничивались еловыми ветками

Мой первый выезд в большой свет был настолько удачен, что мне не так уже страшно было появляться на остальные балы и вечера, которых в ту зиму была целая серия.

M-me Шевич представляла меня всем: «mа nièce la marquise Traversay», и благодаря этому я была приглашена на все балы, которые давались у Хитровых, Уваровых, Лазаревых, Нарышкиных, Сухозанет, Белосельских и Воронцовых.

На бале графа Воронцова-Дашкова был наследник. Он оставался недолго и не танцевал. Это был первый раз, что я его видела после того, как он приезжал юношей в Ревель, с товарищами своими Виельгорским и Паткулем. Помню, как мы девочками бегали в Екатеринталь, где, стоя перед балконом, любовались цесаревичем. Могла ли я думать тогда, что со временем и я буду близка ко двору.