Девушки с палаткой

– Конечно уверена! – воскликнула Олеся. – Я же работаю по суткам: мне приходится видеть и рассветы, и закаты… Сейчас, в смысле в августе, солнце восходит после пяти, а значит оно, получается, не могло взойти – время только половина пятого! Мы сейчас находимся в мае! И не смотри на опадающие деревья, которые готовятся к осени… Я же говорю: здесь всё перемешалось! Деревья стоят августовские, как и стояли, а время сменилось на майское!

До него дошло, в глазах Ильи заискрилась надежда – Олеся дело говорила, хотя звучало это зловеще.

Пять часов бездействия растянулись до состояния изнеможения: обоим показалось ненароком, что время снова затеяло с ними жестокую игру – искривление текущей действительности, дней, столетий и времён года. Но экранное время на устройстве Олеси менялось последовательно, минута за минутой – Илья осмелился осторожно снять его с тонкой шеи старухи, чтобы периодически на него поглядывать. Это медленно тянущееся время он просидел вибрируя ногой под воздействием нервного напряжения. К размеренному ходу минут на табло он почти привык, его ужасал год, светившийся снизу.

Пока пленники леса от безделья изучали облака, разместившись в траве на поляне, между ними завязалась беседа.

– Я сначала подумала, что ты привёз девчонок с дурной целью… – Олеся крошила соцветие пахучей травы, вспоминая недавние события в стенах стационара. – И что ты попросту мог вообще не приехать за ними…

– С дурной целью?! – Он приподнял голову. – Да вы бы видели, как она плакалась! Она мне сказала, что отец превратил их жизнь в настоящий ад, и куда бы они не обращались, перед ними все только разводили руками, потому как они совершеннолетние…

– Странно… – задумалась Олеся. – Таня не говорила, что они куда-либо обращались…

– Она мне жаловалась… – не унимался Илья, пересказывая разговор с Марьяной, – что отец избивает их ежедневно и морит голодом, денег вообще не даёт, а за более вескую провинность закрывает в холодном подвале и ещё заставляет на него работать, при этом сам нигде не работает.

– Во-о-от значит как? – Олеся привстала, витая по-прежнему в мыслях. – И Таня мне жаловалась, но не до такой степени – ни о каком подвале не было речи, да и по разговору… Девчонки себе покупали, что хотели: одежду, косметику, сладости… Что значит: денег вообще не даёт и как это нигде не работает? Он у них, насколько мне известно, ходит по сменам. Я сама его видела – нёс падчерице фрукты, колбасу. Плакал, когда выходил от неё.

– И что значит: мог вообще не приехать? – Илья совсем завёлся. – Я своего соседа специально держал в курсе дела, чтобы не проворонить момент. Одна голова – хорошо, две – лучше! Брательник – это сосед мой, беспрерывно о них далдонил: как там девчонки, когда поедешь? Даже предлагал забрать их раньше срока… Что я… монстр какой-нибудь – отвезти и бросить? Да я не сразу согласился на её эту авантюру – отца проучить…

Последнее, что вылетело из Ильи Олесю кардинально насторожило.

– Так разве это не твоя идея? – уставилась она.

– Чего-о-о?! – Илья вскочил с места. – Она, когда услышала – я похвастался перед ней, что увлекаюсь туризмом и что у меня хороший арсенал есть, она тогда и разревелась, стала просить палатку, и чтобы я отвёз их подальше в леса поздней ночью тайком… Ничего себе! Моя идея… Мне делать нечего, как такими путями проблемы решать! Я предлагал кризисные центры, психолога… Она ни в какую! До последнего надеялся, что она передумает и не позвонит по этому поводу. Но она позвонила и сказала, что отец избил её табуреткой и что на ней места живого нет.

Олеся хаотично прохаживалась, пытаясь понять: кто истинный лжец? Илья был настолько эмоционален и убедителен в данный момент, что она понимала – этот не врёт, Татьяна в больнице ни разу не отвела глаз, рассказывала, как на духу – хорошая девочка, Лопухина не могла в ней так ошибиться. Но осталась ещё одна: хитрая не по годам, мстительная, обидчивая маленькая авантюристка Марьяна – вот кто оказался главным организатором дерзкой выходки, повлекшей за собой испытания, опасные для жизни, выпавшие на их долю.

Теперь Олеся знала с кого спрашивать, когда они выберутся отсюда. Если конечно выберутся…

Десять утра превратились в гонку, начавшуюся со старта после беззвучного хлопка. Заблудившиеся люди понеслись по невидимой траектории, оставляя солнце немного левее. Илья постоянно опережал, останавливался – Олеся стремилась догнать его, выбиваясь из последних сил, он не видел, как с её босых ног слетали рваные листья лопуха, которыми она заранее обмотала ступни. Наоборот, его удивляла прыть пожилой дамы, быстро переставляющей стальные палки, при этом земли она практически не касалась. Как легко, думал он, прыгать по воздуху шаг за шагом, при этом до конца он не осознавал, что ею управляет другой двигатель – вымотанное тридцатилетнее тело из две тысячи восемнадцатого года с расцарапанными в кровь ступнями.