Девушки сирени

Все, кто видел, как Реджина шла на смерть, не могли сдержать слезы. Она так мужественно держалась. Реджина – значит королева. И в тот день действительно держалась по-королевски. Она была такая высокая и такая гордая. Если бы не хромота, можно было подумать, что по Красивой дороге идет кинозвезда или манекенщица.

С тяжелым сердцем мы с Зузанной и Яниной поделили суп Реджины. Да, мы чувствовали себя виноватыми, когда его ели, но знали, что Реджина не хотела, чтобы ее суп пропал без пользы. Мы аккуратно разделили на троих маленькую морковку. Морковка Реджины придаст мне сил, я выживу и всему миру расскажу о том, что здесь происходит.

Вскоре нас с Зузанной отконвоировали на работу в вязальную мастерскую, там мы весь день напрягали слух в надежде, что все-таки не услышим выстрелов.

Вдруг Бинц не обманула и девочек действительно выпустили? Или перевели в другой лагерь?

Ближе к концу дня услышали, как в сторону озера поехал грузовик. А потом – приглушенные выстрелы. Один за другим. Всего четыре. И мы молча помолились. Молча, потому что молитвы вслух были нарушением порядка, за это наказывали.

Уже после Анис сообщила мне, что заключенные, которые работали в кухне, а кухня была недалеко от расстрельной стены, видели, как Бинц вела приговоренных на казнь. У одной девушки раны еще не зажили, и ее пришлось нести.

– Мы расплакались, когда они в конце все вчетвером крикнули: «Да здравствует Польша!» – сказала Анис одна из заключенных.

После этого я уже не могла просто копить в себе злость и ничего не делать.

Кто следующий на очереди к расстрельной стене? Мы? И кто останется? Кто расскажет миру обо всем этом? Пусть нас убьют, но я все равно выполню свой план.

В воскресенье, пока Зузанна спала, набираясь сил после приступа дизентерии, я раздвинула доски над верхней койкой и пролезла наверх. Это место, что-то вроде чердака, мы называли «аннекс». Девушки иногда туда залезали, чтобы выкурить сигаретку.

Пока глаза привыкали к полумраку, я подготовила инструменты для своей секретной операции:

1. Письмо на лагерном листке бумаги. Оно было написано на немецком, а главное, послание зашифровано в первых буквах каждого предложения. ПИСЬМО НАПИСАНО МОЧОЙ.

2. Зубочистка, за которую пришлось отдать половину дневной пайки хлеба.

3. Моя кружка, которую я собиралась наполнить теплыми невидимыми чернилами.

Сначала у меня получались кляксы, но я быстро приноровилась. Между строчек я написала об операциях и перечислила имена «кроликов». Реджина, Романа Секула, Ирэна Поборковна, Хенрика Дембовска. Я почувствовала облегчение, после того как рассказала папе о расстрельных командах и попросила его передать это всем, кому сможет.

К этому времени уже прооперировали семьдесят заключенных. Так что мне предстояло написать еще много писем со скрытыми в них именами. И под конец попросила папу прислать катушку красных ниток. Это будет сигналом о том, что он получил и смог расшифровать мое письмо.

На следующее утро, когда мы вышли на «Аппель», моросил мерзкий холодный дождь. Построились в шеренги по десять в ряд и ждали, пока соберут письма. Свое письмо я спрятала от дождя в рукав куртки. Когда Марженка подошла к нашей шеренге, я достала письмо и пробежалась по нему пальцем. В тех местах, где я писала мочой, бумага немного сморщилась.

«Заметит или не заметит? – гадала я. – А цензоры?»

Марженка подошла ко мне и протянула открытую ладонь. Я дрожащей рукой положила на ее ладонь письмо и чуть не закричала, когда оно соскользнуло и полетело на землю.

– Криворукая, – выругалась Марженка.

Я кинулась за письмом, но оно уже лежало в грязи.

– Такое не возьму, – отказалась она.

Я подняла его, обтерла краем платья и протянула Марженке.

– Госпожа староста, пожалуйста, возьмите.

Марженка взяла письмо двумя пальцами и прищурила один глаз.

– Почему столько суеты из-за какого-то письма?

Она подняла письмо над головой, чтобы лучше разглядеть в свете прожектора.

Я задержала дыхание.

Марженка протянула письмо обратно.

– Ты указала адрес: почта Люблина. Перепиши…

Я сцепила руки за спиной.

– На имя Адальберта Кузмерика. Госпожа староста, мой отец работает на почте.

– Ах вот как. – Она отправила мое письмо к остальным.

Хоть бы оно дошло до папы в целости и сохранности. Марженка, аккуратнее с ним. Это наш единственный шанс.

Глава 20 Герта Рождество 1943 года

К Рождеству сорок третьего моральный дух персонала Равенсбрюк заметно упал. В феврале наши войска капитулировали в тяжелейшей сталинградской битве, вступив в нее без должного обмундирования. Англичане бомбили Берлин, но мы ответили им бомбардировками Великобритании. Кроме того, сохранили контроль над Северной Италией и освободили Муссолини, который был арестован королевской гвардией. Потому нам было что праздновать.

Война продолжалась, и жизнь в Равенсбрюке становилась все сложнее. С завоеванных фюрером территорий круглосуточно приходили составы с больными заключенными.