Девушки сирени

Нога мешала идти быстро, и к тому времени, когда я принесла воду, надсмотрщицы уже загоняли в грузовик последнюю группу заключенных. Они закрыли заднюю стенку кузова и два раза ударили по нему кулаком. Грузовик поехал по Красивой дороге.

Надя. Даже наша короткая встреча сделала меня сильнее. Что ее ждет в бывшем лагере для молодежи? Я еще не слышала ни о ком, кого переместили туда из Равенсбрюка. И молилась, чтобы все слухи о новом лагере оказались правдой. Хотя я сомневалась в том, что Бог слышит наши молитвы.

Грузовик поехал по Красивой дороге. Я успела увидеть Надю, которая обнимала свою маму, и слезы набежали мне на глаза.

– Надя, мы скоро увидимся! – крикнула я и побежала, насколько позволяла покалеченная нога, за грузовиком.

Надя вытянула шею, улыбнулась и помахала мне рукой.

Грузовик, покачиваясь на ухабах, уезжал по Красивой дороге, красный свет от задних фар растекся в воздухе. Я вытерла слезы. Так ли хорошо в этом новом лагере? Рассказам немцев вообще нельзя было верить. Но что бы они там ни пели, заключенные-датчанки, которые работали в администрации лагеря, шептали, что русские наступают и скоро нас всех освободят. Я тешила себя мыслью, что у Нади с мамой хотя бы будет крыша над головой. Надя была самой сильной из всех, кого я знала.

Начало темнеть, и я поспешила за своей посылкой. Целые стаи крыс размером с кошку перебегали дорогу прямо передо мной. Они совсем перестали бояться людей.

Я получила в окошке посылку и посмотрела на обратный адрес.

Почта Люблина. Люблин. Польша.

Почерк папин.

Я вскрыла посылку, пока шла, громыхая деревянными башмаками, по коридору здания администрации. В посылке снова нашлась катушка с красными нитками. Я могла смотреть на нее до бесконечности. После первой папа прислал еще две. Мне так хотелось, чтобы он смог передать на волю то, что я писала в своих письмах. Меня согревала надежда, что, даже если мы все погибнем до того, как нас освободят, мир узнает о том, что сотворили нацисты, и они понесут наказание. Посылки от папы помогли Зузанне бороться с дизентерией, но она успела подхватить другую заразу, которая кочевала из одного блока в другой. Головная боль, озноб, жар. По шершавым ладоням Зузанны мы обе могли поставить диагноз. Тиф. От этой болезни могла излечить только свобода.

На выходе из здания администрации меня притормозила у своего стола заключенная Брит Кристенсен, высокая, светловолосая, веснушчатая датчанка. До войны я никогда не встречалась с датчанками, а в лагере стала выделять их среди других и прониклась к ним самой искренней симпатией. Они были такими вежливыми и добрыми и вообще вызывали доверие.

– У меня для тебя информация, – сказала Брит вполголоса. – Только быстро. Первое – сегодня один высокопоставленный эсэсовец расспрашивал про твою маму.

– Кто? Что ему нужно?

– Не знаю. Очень высокий.

Леннарт! Он в Равенсбрюке? А мама? Она тоже где-то здесь?

– И еще. – Брит взяла меня за руку и подтянула к себе. – Сегодня будет облава на «кроликов».

У меня от этой новости аж мурашки по всему телу побежали.

– Но сейчас уже вечер. Они что, ночную селекцию решили утроить?

– Бинц вышла на охоту. И Зурен вместе с ней. Надсмотрщицам выдали двойную порцию шнапса.

– Надо прятаться, – пробормотала я.

Получится у меня спрятать Зузанну под блоком или нет? Сможет ли Анис снова спрятать нас и венгерских евреек? Отправят ли больных в тифозный барак?

– Кася, они знают, что вы прячетесь под блоком.

– Заберемся в «Аннекс».

– Про чердак им тоже известно. И они уже прислали автобусы.

Автобусы. Меня как молнией ударило.

Никаких истерик – надо действовать!

Ночь была безлунная. Я в кромешной темноте бежала, насколько позволяла нога, в свой блок. Прожектора с вышек иногда освещали дорогу.

Главное – ничего не чувствовать. Хочешь жить – забудь о чувствах.

Когда я вбежала в блок, мне сразу стало понятно, что новость об облаве уже ни для кого не секрет. Заключенные плакали и обнимали друг друга, как в последний раз. Я проталкивалась между женщинами, которые голосили на самых разных языках – русском, французском, венгерском, польском.

Зузанна лежала на нашей койке, подтянув колени к подбородку, и дрожала всем телом. Я села рядом и погладила ее по голове.

– Ты уже знаешь? Они ищут «кроликов». Пожалуйста, дорогая, надо встать.

Зузанна только на секунду приоткрыла глаза.

– Нет, Кася.

Анис прорвалась к нам через толпу заключенных.

– Кася, надо уходить, – спокойно, без паники сказала она. – Уже началось. Бинц, Зурен и докторша здесь. Красный Крест забирает шведок. Потом вывезут француженок. От пошивочной мастерской. Я открою для вас окно в конце мастерской.

– Будут увозить в автобусах? – спросила я.

– Да. Запомни: твой номер – девять-два-восемь-четыре. Номер надежный. Смогла достать только один.

Я схватила Анис за руку:

– Не уходи. Откуда ты знаешь, что это не автобусы смерти?