Дезертир

В этот миг мне показалось, что Ножан смотрит прямо на меня. Конечно, такого не могло быть, слишком далеко трибуна, но я невольно отвел глаза.

— Долой! Долой! С трибуны! — депутаты вскочили с мест. — Вне закона! Вне закона! Долой красное знамя!

— Вот я и говорю, — невозмутимо кивнул Ножан. — Позавчера вне закона Марат, вчера — Ру, сегодня — я. Не нравится красное знамя? Почему?

— Это бунт! — крикнули из зала. — Мятеж!

— Да ну? — лобастый резко повернулся. — А чем мы с вами занимаемся последние четыре года? Когда мы защищаем вас — это революция, когда себя — мятеж. Знаете, поневоле задумаешься: а не разнести ли к чертовой матери вашу бакалейную лавочку? Помните, как в мае мы окружили Манеж и взяли вас за жабры? Понравилось?

В зале стоял рев, некоторые, особо рьяные, уже рвались к трибуне. И тут вновь ударили барабаны — мерно, грозно. Граждане кролики замерли на месте, кое-кто стал пятиться…

— Не будем ссориться! — Ножан взмахнул рукой, и в зале наступила тишина. — Просто давайте начнем сначала. Гражданин Сиейес43, где вы?

Призыв остался без ответа. В зале послышался смех, кто-то крикнул: «За портьерой!» Я невольно поглядел на трехцветную драпировку. Похоже, там действительно кто-то прятался. Я покосился на Шарля, тот уловил мой взгляд и кивнул в сторону портьеры. Я усмехнулся — мы поняли друг друга.

— Когда-то вы хорошо написали, гражданин Сиейес. Давайте вспомним! Что такое Третье сословие?

— Ничто! — хором ответил зал.

— А чем оно хочет стать?

— Чем-то!44

— Вот видите! Гражданин Сиейес, вы еще за портьерой?

В зале уже стоял хохот. Я невольно поразился — этому лобастому ничего не стоило управлять стадом, именуемым Конвент. Не зря имя депутата Ножана оказалось в моем списке! Если бы он только захотел…

— Мы тоже были ничем. И тоже хотим стать чем-то. Это законно?

Ему не ответили. Ножан немного подождал и вновь развел руками:

— А по-моему, законно! Успокойтесь, граждане Третье сословие! Сен-Марсо никогда не поднимет белый флаг. И не потому, что мы вас любим. Просто реставрация не даст нам ничего. Вы-то не пропадете, адвокаты всегда нужны…

Кто-то вновь вскочил, послышались крики, но лобастый только махнул рукой:

— Бросьте! Даже при Старом режиме вы были чем-то! Вас приглашали на Генеральные Штаты, вы платили свою марку серебра и голосовали в парламентах. А мы были действительно ничем. И теперь никогда и никому не уступим наше право считаться людьми! Ни вам — ни принцу Конде. Вы — не Революция. Вы только примазались к ней. Революция — это мы!

— Гражда-анин Ножан! — председатель наконец вспомнил о колокольчике. — Ва-аше время… Лобастый слегка повернул голову:

— Вы правы! Наше время еще не наступило. Но оно придет, граждане адвокаты и мануфактурщики! Так что давайте считаться друг с другом! Секции Сен-Марсо требуют: хлеба и Конституции! Долой террор! Долой грызню в Конвенте! Кончайте войну! Республика для всех!

Зал молчал, но через мгновение разразился криками. Ножан, уже сошедший с трибуны, резко повернулся:

— Что-то не так? Ах да, забыл! Вы, кажется, привыкли, что вас приветствуют песнями и танцами. Извините, поем мы плохо, но можем сыграть. А спляшете вы сами…

Барабаны вновь ожили, и молчаливые ряды рабочих колыхнулись и двинулись к выходу. Кто-то поднял повыше красный флаг и взмахнул им прямо над головой вросшего в кресло председателя.

— Жорж их предупреждал! — Шарль вскочил, возбужденно глядя на гудящий зал. — Если бы не Ножан, они просто всем оторвали бы головы!

— Сила! — удовлетворенно прохрипел гражданин Тардье и громко чихнул. — Оторвали б — лучше было! Ну, чего я вам говорил? Вот это — наши!

— Кукареку! — согласился я. — Пошли!

— Куда это, гражданин Деревня? — возмутился было Огрызок. — Я еще с гражданином Вильбоа…

— Сопляков пристраивать. Забыл, оглоед?

— Сами вы оглоед, — тут же отреагировал малец. — А на вас, гражданин Вильбоа, вся надежда…

Бравого лейтенанта Дюкло я нашел на площади возле сквера, где он строил свою роту. Заметив нас, он махнул треуголкой:

— Да здравствует Республика, гражданин Шалье! Я сейчас!

Через минуту он уже был рядом, мои пальцы стиснула крепкая рука.

— А я вас сразу заметил, еще в зале! Как здоровье-то? Оклемались?

— Лучше не придумаешь, — кивнул я. — Лейтенант, познакомьтесь с гражданином Тардье…

Огрызок не без опаски взглянул на гражданина Дюкло, немного подумал и протянул ручонку:

— Слава Республике, гражданин! А вы настоящий или буржуа?

Получив заверение, что он, Дюкло, хотя и в синей форме, но самый настоящий потомственный санкюлот, гражданин Огрызок несколько оттаял. Между тем я шепнул лейтенанту, чтобы он провел нас к Ножану. Дюкло немного подумал, кивнул и начал протискиваться через толпу. Мы последовали за ним.

— А помните наш разговор, гражданин Шалье? — Дюкло повернулся и кивнул на громаду Тюильри. — Все-таки мы их дожали!

— В каком смысле? — удивился я.

— О священниках, помните? Все-таки приняли Декрет о свободе совести! Сам гражданин Робеспьер настоял! Мы у себя сразу две церкви открыли…