Дежавю. Антология

Приветствую тебя, летучий Муз,
Чей торс могучий обрамлен крылами!
Вином душистым наш полит союз,
И небо чужестранное над нами.

Веселой Ахинеи брат родной,

Вакханки очумелой сводный папа,
Своей обутой левою ногой
Ты мне листы ночной росой закапал.

И это, Муз, конечно, добрый знак,

За то тебе на небесах зачтется…
Хоть не встречается мне муж никак,
Любовник в пылкой дрожи не трясется,

Мне не страшны судьбины виражи,

Сама над ней я посмеюсь немножко,
Пока такие, Муз, как ты, мужи
Ко мне ночами шастают в окошко.

Ich Liebe Dich

Вот городская сумасшедшая
Вприпрыжку улицей идет,
С картины гойевской сошедшая,
Намазан алым ее рот.
Лицо печальное и страстное
С безумной парочкой огней,
И дыбит ветер пряди красные
С седым пробором у корней.

И мимо люди равнодушные —

Едва взглянув, уходят прочь.
Носки поправив непослушные,
Она скользит из ночи в ночь.
И узнавая в каждом встреченном,
Героя диких грез своих,
Все тычет пальцем покалеченным
И шепчет хрипло: «Liebe dich!»

В бесплодных поисках любимого

Она скрывается во мгле…
Когда не стало друга милого?
Кто разлучил их на земле?
Он так же бродит неприкаянно
И узнает ее в других?
Она не знает. И отчаянно
Все шепчет встречным: «Liebe dich!»

«Несет автобуса движенье…»

Несет автобуса движенье,
Дороги кружится кольцо.
В окне, в прозрачном отраженье
Смотрю я на твое лицо.

Чуть запрокинутое навзничь,

По воздуху оно плывет,
Как будто параллельный ангел,
И это мучает и жжет.

Не дотянуться… Вот ты рядом —

На расстоянии руки.
Но страх следит ревнивым взглядом,
И крепки стекла и замки.

«И люди, и растения, и звери…»

И люди, и растения, и звери,
Все те, кто сердце дарит нам и время,
К кому бежим и открываем двери,
Кого мы любим и кто нам неверен —
Уходят.
            И мы плачем о потерях.

«В желанье сладких слов и нежных чувств…»

В желанье сладких слов и нежных чувств,
В нехватке доброты и тишины,
Любовь считая высшим из искусств,
Мы — Женщинами Богом созданы.

Мужчина — царь, влеченье и краса —

Из сложностей выстраивает храм,
Возносит нас, любимых, в небеса…
И разбиваться
            позволяет
            нам.

«Мои песни отравлены ядом печали твоей…»