Дежурный после полуночи

– Коля, скажи, наконец, что происходит?! – Ната осторожно выглянула в коридор, откуда слышались нервные охи и перебивающие друг друга голоса.

– Всё по пути объясню! Уходим! Ты поведёшь. А где… – наконец спохватившись, непонимающе огляделся Николай, с каждой секундой всё настороженнее хмурясь и резче вертя головой. – А где Элли?

– Элли? – на мужчину уставились три пары непонимающих глаз. – Коля, Элли нет. Она осталась у гор, тебе должны были рассказать.

– Что? – врач замер, едва не уронив повисшую у него на плече девушку. Мозаика понимания просто отказывалась складываться, а всё происходящее резко превратилось в дурацкий бракованный пазл, в котором недостаёт половины деталей. – Нет. Я же… Я же слышал! Я слышал её здесь! Так я вас и нашёл! Лай, он был настоящим. Он был настоящим!

– Коля, приди в себя! Ты сам сказал, что мы должны торопиться! – прозвучало прямо в лицо от приблизившейся Наты. Но Николай не слышал. Не понимал. По крайней мере, пока щека не ощутила хлёсткую пощёчину, вернувшую фокус внимания на нервно озирающихся товарищей.

– Прости, – поджала губу Ната. – Не знаю, что случилось, но мы во всём разберёмся. Но потом, Коля! Сейчас надо идти, это твои слова!

– Д-да… – промямлил мужчина и машинально поволочил ноги за нырнувшей вперёд девушкой. Ворвавшиеся в здание люди вбегали в тёмные комнаты по бокам коридора и истерично кричали что-то на чужом языке. Николай и товарищи успели выкарабкаться из здания как раз в тот момент, когда даже самые последние жители лагеря осознали катастрофичность происходящего и погрузились в паникующий хаос.

Над противоположным берегом залива начала растекаться синева близящегося рассвета. На плечо давил вес с трудом ковыляющей Любы, а собственное тело на удивление вновь перестало терзаться очагами болезни. Это определённо натолкнуло бы Николая на сомнения и размышления, если бы не отчаянное положение острого цугцванга[5]. Сцепившись в связку, мужчина с товарищами уже приближались к подножию холмов. С каждым шагом вокруг всё плотнее сгущались крики параллельно несущихся беженцев, периодические выстрелы, удары и многоголосые мольбы. Но вот тропа изогнулась последним поворотом, и путь преградила бесчисленная толпа, упёршаяся в до сих пор удерживаемый военными кордон.

Тысячи, если не десятки тысяч, беженцев пытались штурмовать крохотный блокпост, ведущий к пристаням. Почти голые, грязные, вырванные прямиком из своих лежанок люди колотили в металл забора и наседали на охранявших узкий проезд солдат. Единственное, что останавливало орду от прорыва, – мгновенная стрельба на поражение по самым смелым.

– Нам ни за что не пробиться, – пытаясь вытянуть шею поверх тьмы голов, едва не споткнулась Люба. – Можем попробовать как-то обогнуть, но…

Дрожащий голос девушки оказался прерван раздавшимся за спиной гудком. Два тяжёлых бронированных внедорожника медленно приближались по ухабистой дороге, чуть ли не давя лезших под колёса людей. Машины всё замедляли скорость, пока окончательно не застряли в облепившей их со всех сторон человеческой массе. Раскачивающая кузов толпа давно бы перевернула любую гражданскую машину, но военные джипы умудрялись держаться. До определённого момента. Через полминуты постоянных ударов группа из раздобывших оружие беженцев решила прекратить церемониться. Бронированное водительское стекло заднего автомобиля разлетелось от нескольких выстрелов в упор, а отпертые уже через мгновение двери впустили в транспорт несметную орду.

Шофёр переднего внедорожника, увидев, что случилось с сослуживцами, всё же не выдержал и вжал газ в пол. Под широкими колёсами захрустели кости. Воздух потрескался от предсмертных визгов, а единственный уцелевший автомобиль принялся перемалывать живую преграду. Медленно продвигаясь к всё чаще стреляющим с блокпоста военным, он оставлял за собой неровную кровавую колею, вмиг заполняемую стекающимися с боков озверевшими существами.

– За ними! – успевшая спохватиться Ната с силой потянула товарищей вслед ревущему внедорожнику. – Это наш единственный шанс!

Под подошвами ощущались мгновение назад живые, а ныне раздавленные в кашу тела. Каждый новый выстрел знаменовал ещё одну упавшую тушу.

– Лайан! Айава! Лайан! Айава! – машинально кричал Николай, вцепившись в руку шагающей впереди Наты. Когда джип наконец преодолел линию ворот – перед лицами возникли военные с выставленными вперёд винтовками, готовые в любой момент прекратить терзания врача. Николай замер, чуть поворачиваясь и отводя повисшую на плече Любу за спину.

– Лайан. Айава, – повторил мужчина, с мольбой глядя в такие же истерично испуганные солдатские глаза. Боец недоверчиво сощурился, рукой приказал стоять на месте и осторожно отошёл к стоящим позади сослуживцам.

– Что ты ему сказал? – крепче сжала пальцы на плече и болезненно протянула Люба.