Дежурный после полуночи

Пристань начала заполняться рвущимися к спасению фигурами. Теперь они выбирались даже из недавно забаррикадированного здания порта, сумев преодолеть толстый металл двери. С баржи донёсся особенно долгий жалостливый гудок, и судно начало медленно двигаться вдоль пирса к открытой воде.

– Это мы! Подождите! – размахивала свободной рукой Ната, второй поддерживая соскальзывающего с Николая солдата за пояс. До корабля оставалась ещё сотня метров, но в запасе было от силы пятнадцать секунд: весь борт, кроме кормы, уже отошёл за причал. Ната раскашлялась и захрипела, сорвав связки, но тут на тёмной палубе зажглись мельтешащие огни, а спустя несколько секунд баржа начала резко сбавлять ход, останавливаясь на самом углу пирса.

За невысокими перилами борта появилось рассечённое свежими ссадинами лицо Березина, тут же отвернувшееся к кому-то в глубине корабля:

– Скорее! Тащи трап!

– На трап нет времени! Придётся по верёвке! – раздался голос Димы, и в руки вырвавшихся чуть вперёд девушек бросили просоленный моток старого джута.

Ната затормозила и, бросая взгляд на настигающую толпу, принялась перекидывать трос через пояс солдата:

– Надо обвязать его!

– Я сам! – перехватил моток Николай. – Живо лезьте! Помоги Любе!

На сей раз девушка послушалась и, упёршись ногами в скользкий борт, подтянулась на верёвке, подталкивая застрявшую медсестру вверх. Плечи Любы дрожали, кисти норовили вот-вот разжаться, а потерявшая повязку вывихнутая нога безжизненно болталась. Но вот с палубы вытянулись четыре крепкие руки и девушку втянули на баржу. Николай, успев обвязать какой-никакой узел вокруг груди раненого солдата, повернулся посмотреть на источник топота, ставшего почти оглушительным: тысяча бледных тел, кажущихся ожившими мертвецами, неслась уже по пирсу.

– Жмите! – завопил врач и, успев лишь быстро обернуть трос вокруг здоровой руки, спрыгнул с причала, ударяясь тазом о борт. В опасной близости заработали тяжёлые винты двигателя, и баржа начала движение, с каждой секундой всё дальше удаляясь от пирса. Ноги вплоть до колен погрузились в ледяную воду, а раненый военный повис на верёвке чуть выше Николая, начав походить на спёкшийся под солнцем рыбацкий улов. В стиснутую на джуте ладонь впились обломки вросших моллюсков. Врач устремил взгляд в бурлящую у винтов воду, но тут же повернулся обратно, услышав многочисленные водяные всплески.

Отчаявшаяся толпа, достигнув края причала, бросилась прямиком в океан в попытках угнаться за судном. Сверху донеслись голоса товарищей, но Николай не мог разобрать слов, глядя в бесчисленную россыпь силуэтов. Люди расталкивали друг друга, кидаясь в бескрайнюю черноту, а не желавших посторониться просто выпихивали с пирса. Едва держащиеся на плаву топили друг друга, отчаянно пытаясь не уйти на дно, а накатывающие волны раз за разом швыряли горе-пловцов обратно, прямиком на острые углы волнореза. Весь причал и его ближайшие окрестности стали походить на сеть браконьеров, установленную в устье реки во время нереста. Но даже самые резвые и умелые преследователи, вырвавшиеся из водной давки, не могли конкурировать с двигателями и постепенно отставали. Торчащих из воды голов становилось всё меньше и меньше. Уже с минуту не моргавший Николай наконец зажмурился – по мокрым от брызг щекам сбежало несколько жгучих слезинок. Над ним в очередной раз послышались знакомые голоса. Мужчина поднял голову: Ната выглядывала с палубы, а Андрей и Дима вовсю втягивали через перила обвязанное тело солдата. Наконец вверх потянули саму верёвку – плечо и бок оцарапались о борт. Николай бросил ещё один взгляд на воцарившуюся за кормой пустоту: вода слабо отсвечивала синевой неба на горизонте.

«Почему я вообще до сих пор жив?» – на мгновение в голове возникла идея разжать окаменевшую кисть, но прежде чем мужчина успел решиться и что-либо сделать, – его подхватили под плечи и затащили на судно, укладывая на палубу.

– Подонок! – внезапно озверевшая Ната со всей силы влепила пощёчину подошедшему Игнату. – Ты бросил нас, трус! Мы могли умереть! Она могла умереть!

– Простите! Но, Лёша… Я не мог так рисковать!

Ответа девушки Николай не услышал: в лоб ударил привычный жар, а деревянные доски под позвонками показались удобнее самого роскошного матраца. Мужчина набрал полные лёгкие морского бриза и… внезапно обнаружил себя стоящим на знакомых ступенях.

За спиной уже были заперты автоматические двери недавно построенной пятиэтажки, а в просторном холле с регистрационными стойками и терминалами не наблюдалось ни души: лишь выключенный свет и опустевшие автоматы с напитками. Николай огляделся и невольно улыбнулся. На пути к служебной парковке вихрился ветер, разбрасывая по асфальту травинки с прилежащего газона, а в будке охранника на проходной не осталось даже извечных стаканов из-под кофе.