Диадема Марии Тарновской

После нашей встречи я постоянно, как маньяк, ждал ее звонка, но она не звонила. Зато Надежда, словно предчувствуя опасность, примчалась раньше срока. Я не мог скрыть от нее свое плохое настроение, и – странно – она списала все на усталость.

– Дорогой, дела в банке идут прекрасно. – Меня коробило это ее словечко «дорогой» – как в дешевых кинокартинах. – Я подумала, что мы с тобой вполне можем позволить себе отдых. Подумать только, у нас не было медового месяца, и все из-за проклятых денег. Я хочу сделать тебе приятное. – Надежда загадочно улыбнулась, и я подумал: «Ты можешь сделать мне приятное, если уедешь сама, и надолго».

– Куда бы ты хотел поехать? Назови любую страну мира.

Если бы Надежда не была мне так противна, если бы я не встретил женщину своей мечты, я был бы на седьмом небе. Из-за вечной нехватки денег мне не удалось побывать за границей, и я давно мечтал об островах с небесно-голубой водой и белым песком – таким, как в рекламе «Баунти». Но при мысли, что на полупустынном острове придется находиться с женой, я дернулся. Слава богу, Надежда этого не заметила.

– Так что же, дорогой?

Я улыбнулся и пожал плечами:

– Дорогая, сделай и себе приятное, выбери страну сама. Я никогда не был за границей и с удовольствием поеду с тобой куда угодно.

На мое удивление, она огорчилась:

– Я думала, это сделаешь ты.

Я подошел к ней и обнял:

– Но я же не знаю самых красивых мест на планете, в отличие от тебя. Кому, как не тебе, выбирать место отдыха?

На ее бледных щеках показался румянец.

– Ты действительно так думаешь? Хорошо, обещаю, я выберу для нас с тобой райское местечко.

Я поцеловал ее волосы:

– Вот и отлично. А теперь поехали в банк. Я тоже хочу вносить лепту в наш бюджет.

Надежда не возражала. Приехав на работу, я прошел в свой кабинет и углубился в бумаги. Жена позвонила мне через час и радостно объявила, что решила показать мне весь мир.

– Ну, конечно, весь не получится, – она хихикнула, – но я очень постараюсь, чтобы ты увидел все самое красивое. И начнем мы с северных стран. Сначала Финляндия, потом Норвегия. Затем мы посетим Великобританию, а потом перекочуем в Европу. После посещения Парижа, Рима и Мадрида можно будет подумать и об островах. Ты рад, дорогой?

– Конечно, – ответил я, стараясь не выказать злости, – я не ошибся, когда попросил тебя разработать наш маршрут.

– А теперь мы должны поехать в меховой магазин, – проговорила Надежда деловым тоном – это у нее очень хорошо получалось. – В северных странах нежарко, и я хочу кое-что прикупить.

– Но зачем? – искренне удивился я. – У тебя от мехов ломится шкаф. К тому же сейчас лето, и мы не едем в вечную мерзлоту.

– Дорогой, для меня начинается новая жизнь, – проворковала Надежда. – И я хочу обновить свой гардероб. Ну что, ты готов сопровождать меня в магазин?

Я задышал:

– Милая, уволь меня от этого. Мотаться по магазинам – занятие не для мужчины.

Она огорчилась:

– Но я же хотела выбрать то, что тебе понравится.

– Мне понравится все, что понравится тебе, – констатировал я, – и, дорогая, не настаивай. Спроси любого мужчину, и тебе скажут, что я прав.

Она вздохнула:

– Иногда мне кажется, что я тебя утомляю.

– Любимая, не говори ерунды. – Я еле сдерживался, чтобы не бросить трубку. – Будь хорошей девочкой, погуляй по бутикам одна.

Надежда неожиданно сдалась:

– Что ж, будь по-твоему. Я слишком люблю тебя, чтобы тебе перечить.

– Вот и умница.

Я бросил телефон на стол и стал разбирать бумаги. Цифры мелькали перед глазами, и я ничего не понимал. Я думал о моей прекрасной незнакомке и страдал оттого, что ее не было в моей жизни.

Глава 30

Киев, 1898 г.

Они медленно шли по улицам весеннего города, и Василий, опустив голову, смотрел на асфальт, орошенный утренним дождиком.

В полном молчании супруги поднялись на крыльцо и оказались в гостиной.

Двое слуг зачехляли мебель: Тарновские покидали дом, выставленный на продажу, и переезжали в съемную квартиру.

Василий тяжело опустился на стул и крикнул:

– Зина, принеси мне графин водки и какую-нибудь закуску.

Худенькая конопатая служанка лет тридцати, оторвавшись от мебели, ринулась на кухню.

Мария с грустью подумала, что и ее, преданную Зиночку, придется уволить: Тарновский-старший не мог давать им достаточно денег. Может быть, удастся сохранить хотя бы горничную для детей… Иначе придется похоронить себя в детской и у плиты.

Ловкая Зиночка принесла запотевший графин и несколько кусков вяленой рыбы и поставила перед Василием.

Он быстро наполнил стакан и с жадностью выпил, не закусывая.

Жен поморщилась:

– Зачем ты пьешь с утра?

Он поднял на нее осоловелые глаза, снова наполнил стакан, опрокинул в себя и расхохотался: