Дядя самых честных правил 5

Салтычиха взъярилась, вмиг потеряв всякую привлекательность. Она подскочила к крепостной и принялась бить её по лицу.

— Мерзость зелёная! Как ты рот посмела открыть свой поганый!

Распаляясь всё больше и больше, она лупцевала бедняжку, выкрикивая ругательства. Мне стало страшно — внутри неё бесновался Талант. Перед каждым ударом он взбрыкивал, ударяя ей в голову перегаром эфира, отчего её взгляд терял осмысленность, наполняясь безумной злобой. Да она сумасшедшая! Это Талант, видимо спонтанно пробудившийся очень поздно, сводит её с ума и раздувает агрессивность до небес. Мать моя женщина, да к ней даже приближаться опасно!

Впав в раж, Салтычиха схватила канделябр и подпалила крепостной волосы. Дико закричав, девушка забилась всем телом, а затем потеряла сознание и затихла.

— Барыня, — осторожно позвал её подручный, названный Тимохой.

— Что?!

Она обернулась, готовая кинуться на первого попавшегося.

— Там второго привезли, которого на дороге караулили.

Швырнув канделябр на пол, она радостно осклабилась.

— Давай его сюда. Только вяжи крепче, чтоб не сбежал.

Через пару минут Тимоха с Терентичем втащили в подвал мужчину в мундире штабс-капитана с синяком на пол-лица. Подвесили его с другой стороны от меня и плеснули в лицо водой из ведра, приводя в чувство.

Пока Салтычиха отвлеклась на нового узника, я силился пробиться эфиром наружу и создать на пальцах Знак. Анубис скулил, тужился, но не мог выдавить наружу достаточно силы.

— Ах, Николенька! — улыбаясь, Салтычиха ухватила штабс-капитана за волосы и заглянула ему в лицо. — Как же ты так, дорогой? Руки мне целовал, в любви признавался, стихи читал. А сам на другой жениться решил. Что же ты мычишь, как телёночек? Помолчи, миленький, не надо ничего говорить. Вот сейчас разберусь с другим гостем и займусь тобой, друг ситный.

С силой дёрнув штабс-капитана за вихры, она вырвала клок волос и расхохоталась. Бросив добычу и отряхнув руки, Салтычиха направилась ко мне, разглядывая с животной злобой и ненавистью.

Скажу честно: мне не страшно было выходить на дуэли, я не боялся под обстрелом во время войны, но эту сумасшедшую я испугался. Было видно — умирать придётся очень долго. Она будет мучить, хохотать и глумиться, выплёскивая безумие. Такую страшную тварь надо убить из одного только человеколюбия. Причём желательно стоять подальше, чтобы перед смертью она не загрызла насмерть.

— Почему он в камзоле? — гаркнула Салтычиха. — Раздеть!

Подручные мужики подскочили зайцами и принялись стягивать с меня одежду. Распороли камзол и разорвали на тряпки. Та же участь постигла и сорочку, так что я остался голый по пояс.

— Барыня, тут во чо у него!

Тимоха протянул Салтычихе маленькую шкатулку, найденную у меня в кармане.

— Дай сюда.

Она открыла крышку и развернула лежащую внутри салфетку. Двумя пальцами сумасшедшая вытащила на свет толстую нитку с завязанными узелками.

— Это что за ерунда?

Никакой крови не потребовалось — смертное колдовство почувствовало живую плоть и активировалось. Это было похоже на чёрную беззвучную вспышку. Бамс! У меня защипало в глазах от выброса ядовитого эфира, а дыхание сбилось. Ёшки-матрёшки, вот это мощность!

Но даже такая пакость не смогла убить кровавую барыню. Она вскрикнула, выронила проклятую нитку и схватилась за сердце.

— Ой, что делается! Убивают! — заголосила она, как простая баба.

Талант Салтычихи заметался, визжа в эфире, как недорезанная свинья. И разбрасывая во все стороны протуберанцы сырого эфира, не оформленного в заклятья.

Вот только и тремор эфира критично ослаб. Настолько, что я смог, наконец, активировать Знак.

На моих ладонях полыхнуло огнём, болезненно обжигая кожу. Верёвка, связывающая руки, вспыхнула и стала расползаться. Дёрнувшись изо всех сил, я разорвал горящие путы. Ударившись коленями, рухнул на каменный пол и откатился в сторону, подальше от беснующегося Таланта сумасшедшей.

Подручники Салтычихи опомнились и бросились на помощь. Тимоха кинулся к своей хозяйке, пытаясь не дать ей упасть. А Терентич ринулся на меня, зверски вращая глазами и занося кулак для удара.

Я не оставил ему ни единого шанса — влепил прямо в лицо огненный всполох. Мужик упал и принялся кататься по полу, вопя и прижимая ладони к выжженным глазам.

Салтычиха удержалась на ногах, всё ещё держась за грудь, охая и подвывая. Дожидаться, пока она придёт в себя, я не стал — без сожалений и жалости метнул в неё “молот”. Слабый, не сильнее всполоха, он ударил её с чмокающим звуком и отбросил к стене как куклу. Вот так тебе, дрянь!

***

Выставив перед собой длинный нож в пятнах ржавчины, Тимоха кинулся на меня.

— Убью!

В голосе последнего подручного Салтычихи слышались истерические нотки. Но мне не пришлось даже поднимать руку. Анубис, ощутив полную свободу и видя перед собой угрозу, без приказа хлестнул мужика щупальцем силы.

— А-а-а-а!

Кисти рук Тимохи почернели и стали осыпаться прахом. Воя, он рванул к двери, но споткнулся на полдороги, рухнул на пол и затих.