Дядя самых честных правил 5

— Всякая тварь да хвалит господа, — монах протянул руку, чтобы тоже погладить кота, но остановился на полпути.

Кот и некромант замерли, разглядывая друг друга. Лицо монаха вытянулось, а в глазах появилось растерянное выражение.

— Тварь освобождена будет от рабства тлению, — загадочно произнёс он и кивнул коту, как старому знакомому.

Лукиан кинул на меня странный взгляд, но ничего не сказал. Я только пожал плечами: Мурзилка для меня самого загадка. Боюсь, даже монаху её не разгадать — не даст котяра себя исследовать или опыты ставить.

Едва мы вошли в гостиную, в двери напротив вбежали Сашка и Таня.

— Константин Платонович!

Они кинулись бы меня обнимать, но увидели незнакомого монаха и стушевались. Скромненько остановились, потупились и хором поздоровались.

— Здравствуйте, Константин Платонович.

Лукиан негромко хмыкнул.

— Ну, хоть тут у тебя как у людей.

— Это мои ученицы, отец Лукиан. Александра и Татьяна.

— Теперь это так называется? — он глумливо усмехнулся.

— Я учу девушек деланной магии, отец Лукиан, — я добавил в голос железа, чтобы прекратить его пошлые намёки.

В ответ монах скептически скривился.

— На ерунду себя растрачиваешь, — буркнул он, — глупости твоя деланная. Забава дитячья, прости хосподи.

— Это мне решать.

Для “дрессировки” Анубиса учитель несомненно нужен. Но я не собираюсь позволять всяким посторонним лезть в мою жизнь. Может, эти некоторые, не будем тыкать пальцем, замшелые ретрограды? Или маразм прогрессирует со времён Земского собора?

— Дядя Костя!

В гостиную вбежала Ксюшка и кинулась ко мне. В отличие от сестры ей было плевать на монаха и его мнение. Я подхватил девочку, подкинул её к потолку, заставив завизжать, и взял на руки. Она обняла меня за шею и радостно сообщила:

— Так и знала, что ты сегодня приедешь. Весь день в носу смешинки катались, так всегда, когда ты возвращаешься.

Девочка заметила краем глаза монаха и обернулась.

— Ой! Здравствуйте.

— Здравствуй, отроковица, — пробасил тот с лёгкой насмешкой, — ты тоже ученица Константина Платоновича?

— Воспитанница, — обрубил я.

Я почувствовал, как Талант девочки всасывает эфир, будто принюхивается к монаху. Взгляд её стал пронзительный, а черты лица заострились.

— Дедушка Лукьян, а вы к нам надолго? А расскажите, за что на вас бабушка Марья сердится?

Лукиан закашлялся, тряхнув головой.

— Ты смотри, какая любопытная. Может, и расскажу. Потом. Когда вырастешь.

— Я запомню, — кивнула Ксюшка, — и обязательно ещё раз спрошу потом, раз вы обещаете.

В столовую вплыла ключница в сарафане. Улыбнулась мне уголками губ, поклонилась и с наигранной официальностью сказала:

— Добро пожаловать, Константин Платонович. Не желаете ли отужинать?

— Здравствуйте, Настасья Филипповна, — я кивнул в сторону монаха. — Это отец Лукиан, мой новый наставник. Поселите его, пожалуйста, на первом этаже. А ужин велите подавать немедленно, мы очень голодны.

Мне показалось, что Лукиан смотрит на Настасью Филипповну масляным взглядом и пытается строить ей глазки. Вот же жук такой, а! Нет, так дело не пойдёт — приехал учить, значит, пусть учит, а не шуры-муры крутит. Надо будет сделать ему внушение, самым серьёзнейшим образом.

***

Ужин прошёл в несколько натянутой обстановке. Я тайком шепнул Настасье Филипповне, чтобы монаха посадили на другой конец стола от княгини. Но Марья Алексевна всё равно умудрялась бросать на Лукиана демонстративные ледяные взгляды. Впрочем, он их начисто игнорировал и вёл себя как положено лицу духовному. Прочитал молитву перед едой и практически молча поел. Не дождавшись десерта, он извинился, сослался на усталость с дороги и удалился в свою комнату. То ли, правда, утомился, то ли тактично решил не мешать мне общаться с домашними.

Стоило ему уйти, столовая наполнилась гомоном. Все разом принялись рассказывать, что без меня происходило в Злобино. Мелких новостей, скорее забавных и безобидных, чем волнительных, набралось на час разговоров под самовар.

Кроме всего прочего, оказалось, что вести о моём возвращении с войны и сражении с Еропкиными быстро разошлись по округе. Больше всего местную публику впечатлил срочный отъезд Троекурова после попытки поживиться моими деревнями. Общество слегка побледнело, вспомнило векселя, что предъявляло в моё отсутствие, и решило “каяться”. Для прощупывания почвы был выбран Люлюков — пьяница-помещик, владевший захудалой деревушкой Адино. Бедняге вручили пачку поддельных векселей и отправили в Злобино. К счастью, Марью Алексевну он скорее посмешил, и она обещала, что поговорит со мной.

— Фальшивые векселя у тебя в кабинете лежат, можешь посмотреть для смеха. — подытожила княгиня. — А с обществом тебе действительно неплохо бы наладить контакт. Съездить в гости, поговорить. И развлечёшься, и положение упрочишь.

— Я подумаю, если мне заняться будет нечем.