Дядя самых честных правил 8

Я прошёл во вторую комнату и улыбнулся, увидев спящего Павла. В этот момент он походил на ангела, а не наследника престола: светлые волосы разметались по подушке, как нимб, а лицо выражало полное умиротворение.

Рядом с ним, будто архангел, охраняющий ворота рая, растянулся во всю длину Мурзилка. Только вместо огненного меча у него имелись клыки и длинные когти, ничуть не менее смертоносные. Кот открыл один глаз, убедился, что опасности нет, и снова закрыл.

— Просыпайтесь, Павел Петрович, — я тронул мальчика за плечо.

— А?

Он сонно потянулся, сел на кровати и потёр кулаками глаза.

— Одевайтесь, нам предстоит небольшая поездка.

Васька уже был тут как тут с одеждой в руках. Я дождался, пока мальчик умоется и приведёт себя в надлежащий вид, и через десять минут мы спустились в столовую.

Настасья Филипповна уже накрыла завтрак и принялась хлопотать вокруг Павла. Думая что я не слышу, она тихонько ворчала: мол, поднимают ребёнка в такую рань, не дают выспаться. Не крепостной ведь, чтобы пахать от зари, чай будущий император. Я не стал её разочаровывать и говорить, что хороший правитель работает не меньше, чем иной пахарь. Павлу тоже надо привыкать, что в его жизни должны быть строгий режим и мало развлечений.

— Куда это вы без меня собрались?

Шлёпая босыми ногами по полу, в столовую вошла хмурая Ксюшка. В тёплом халате, накинутом на ночную рубашку, прижимая к груди плюшевую игрушку, она уселась на стул рядом с Павлом и мрачно притянула к себе тарелку с блинами.

— На стройку эфирной дороги.

— Скукота какая, — она скривилась, — я с вами поеду. А то Паше без меня грустно будет.

Павел при этих словах расплылся в улыбке и кинул радостный взгляд на подружку. Да уж, мало кто может похвастаться, что может называть наследника престола Пашей. Нет, Ксюшке никогда не стать невестой будущего императора, слишком уж велика сословная пропасть между ними. Но другом она ему останется на всю жизнь.

Завтрак и сборы не затянулись надолго. К нам присоединился Порошин, и мы на санях отправились к мастерским.

* * *

Поезд произвёл на Павла неизгладимое впечатление. Он, раскрыв рот, разглядывал огромный локомотив, висящий в воздухе рядом с платформой. Дормез на его фоне казался игрушечным, а люди так и вовсе мелкими таракашками.

— Ух ты! — только и повторял он, ходя вдоль поезда.

А на платформе чуть в сторонке толпились мои «деланные инженеры», точно с таким же выражением на лицах наблюдавшие за наследником. Для них Павел казался едва ли не большим чудом, чем для него самого локомотив. Рабочие и вовсе застыли истуканами, крестясь и едва не бухаясь на колени.

— По вагонам!

Моя команда вывела всех из ступора, и толпа разом зашевелилась, поспешив грузиться в вагон.

Я поймал за локоть Порошина и задержал его на платформе.

— Семён Андреевич, на пару слов.

— Да-да, к вашим услугам, Константин Платонович.

— Вы же ведёте дневник, верно?

— П-простите?

— Ваш дневник, Семён Андреевич. Где вы делаете ежедневные записи.

— Откуда вы знаете? — посмотрел он с опаской.

— Я сильный маг, Семён Андреевич. И в своём имении почти всеведущ, если можно так выразиться.

Вдаваться в подробности, что о его дневнике доложил Киж, я не стал. Тем более что с помощью «ловчей сети» я тоже мог выяснить, чем он занимается по вечерам.

— Так вот, о дневнике. Мне всё равно, какие тайны двора вы записываете. Это ваше личное дело, хотя и слишком рискованное. Но о вашем пребывании в Злобино там не должно быть и строчки. Вырвите страницы и сожгите сегодня же.

— Но…

— Ни единого слова, Семён Андреевич. Всё, что происходит в Злобино с вами и Павлом Петровичем, должно в Злобино и остаться. И после возвращения в Петербург постарайтесь тоже ничего не записывать по памяти. Вы меня этим очень обяжете.

— Я хотел сохранить воспоминания для истории, Константин Платонович.

— О пребывании в Злобино можете написать лет через пятьдесят, когда засядете за мемуары. А в остальном, — я вздохнул, — вы рискуете, если дневник попадёт в чужие руки. Не сомневайтесь, отставление от двора будет самым меньшим, что может вам грозить. Окружение императрицы не любит, когда дворцовое грязное бельё выставляют на всеобщее обозрение.

Порошин закусил нижнюю губу, подумал и кивнул.

— Вероятно, вы правы, Константин Платонович. Мне стоит подстраховаться, чтобы этого не произошло.

Я не стал ему больше ничего говорить и жестом пригласил в вагон.

* * *

Всю дорогу Павел смотрел в окно, поражённый скоростью поезда. Да и Порошин не мог оторвать взгляда от пролетавших мимо деревьев и заснеженных полей. Я старался скрыть улыбку, довольный произведённым впечатлением.

Впрочем, приехали на место мы быстро, и бригады кинулись по своим рабочим местам. Я провёл Павлу экскурсию, показывая каждый этап строительства и читая экспресс-лекцию.