Диалектика русского этноса, или в поисках русского генофонда

По гипотезе Кузьмина, русы относятся к разряду не территориальных, как большинство летописных племен, а кровнородственных общин. В таковую общину невозможно войти со стороны иначе как в качестве раба; в этом секрет их несмешиваемости с местными субстратами, какими бы они ни были — не случайно генетическое расстояние тех же пенегов от соседних финских этносов максимальное. Но к славянам (не русам), жившим территориальными общинами, это не относится, поэтому смешанные популяции встречаются порой и на севере, и на юге, хотя и не определяют тут генофонд, в отличие от центрально-восточных регионов Русской равнины.

Сказанное не только помогает понять причины резкой генетической оппозиции русского Севера и русского Юга, но и объясняет, как мне думается, наличие «южных» популяционных вкраплений на севере, о чем ниже.

В-третьих, исследование Балановских позволяет подтвердить еще одну неновую гипотезу, связанную с татаро-монгольским нашествием. Эта гипотеза развивалась благодаря трудам многих авторов, поэтому я ее вольно изложу в обобщенном виде.

Приход на Русь Батыя нанес самый страшный удар именно по Киеву, навсегда подведя черту под периодом его общерусского верховенства. Можно сказать, Киевская Русь кончилась в 1240 году. По свидетельству иностранцев, запустение киевского княжества непосредственно после падения Киева достигло таких степеней, что можно было сутки ехать — и не встретить ни одной живой души.

«Нашествие иноплеменных» — врагов, никогда ранее не виданных большинством русских, ярко инорасовых, инокультурных, владеющих непривычными видами вооружений и тактикой боевых действий[77], — производило впечатление совершенно эсхатологическое, апокалиптическое. Потрясенные до последних глубин души русские люди, кто не был убит или уведен в плен, бежали от этого внезапно обрушившегося невероятного кошмара куда глаза глядят.

Киев и его окрестности, как известно, были населены полянами. Но современные украинцы, как показали многочисленные и длительные исследования антропологов, не имеют с ними ничего общего, а являются потомками древлян, занявших освободившуюся от полян нишу[78]. Куда же именно переместились поляне?

Часть укрылась в донских плавнях, где жили бродники и берендеи, будущие участники украинского этногенеза. Часть окопалась за порогами на Днепре, на острове Хортица — это предки запорожских, впоследствии кубанских казаков. Часть разбежалась по другим княжествам и землям. Но были, по-видимому, весьма значительные группы беженцев, которых смертельный, нечеловеческий, мистический ужас перед непостижимыми «адскими» пришельцами гнал через всю Древнюю Русь — на край света. И загнал-таки туда в буквальном смысле слова: на край суши, к самому Ледовитому океану, на берега Белого и Баренцева морей. Где их потомки до сих пор и живут вполне компактно, выделяясь, как нам это показали Балановские, среди окрестных популяций, как нерусских, так и русских.

Выделяются они не только биологически, но, как это давно было замечено филологами, в первую очередь тем, что сохранили богатый фольклор Древней Руси. А что особенно важно и показательно — былины т. н. Киевского цикла, связанные именно с киевскими персонажами, начиная с Владимира «Красно Солнышко». Надо заметить, что в целом Русский Север колонизирован поморами, выходцами из Новгородчины. Но Новгород к 1240 году уже давно тягался с Киевом, кичился своей относительной автономностью и не имел никаких причин ни симпатизировать героям и символам киевского фольклора, ни сохранять его в такой удивительной полноте и чистоте. Так хранят только святыни — матушкино благословение, горстку родимой земли, священные книги рода и т. п. Особенно это свойственно эмигрантам, тоскующим по родине и вынужденным на чужбине бороться за сохранение своей идентичности. А уж киевлянам, выросшим в традициях кровнородственной общины полян и русов, как раз такое отношение должно было быть свойственно по определению.

Поэтому не удивительно, что именно на Мезени, Печоре и в других местах Русского Севера, где и были записаны киевские былины, Балановскими выделены особые популяции, антропологически и генетические отличные от соседей. То же касается и особенных русских популяций, обнаружившихся в Вятской области и на Кубани. Я не могу трактовать этот факт иначе, как наследие древних «протуберанцев» — человеческих масс, исторгнутых Батыем из бьющейся в смертных конвульсиях Киевщины.