Диалоги. Практика латинского языка

Крито. Правильно, если реки текут через горные породы [залежи?] золота, как часто в Испании, и если река спокойная и чистая.

Симонид. А мне в эту чашу самосской керамики (samia) принеси немного пива, которое считаю очень полезным в эту жару для охлаждения.

Скопа. Какого, в конце концов, пива?

Симонид. Нежнейшего, ведь другие [сорта] слишком утяжеляют дух и делают вялым тело.

Полемон. Мне дай того же рода, но в тот гладкий стеклянный бокал.

Скопа. Беги в кухню, чего они мешкают, почему же не посылают другое кушанье? Видишь, что до этого уже никто не дотронулся? Принеси цыплят вареных с латуком, буглоссой садовой и цикорием, баранину, также телятину. Добавь также на блюдо немного горчицы и петрушки.

Демокрит. Горчица кажется вещью горькой.

Крито. Она не подходит, по крайней мере, желчным; однако тем, кто изобилует жидкостями жирными и холодными, едва ли бесполезна.

Полемон. Поэтому у северных народов, у которых она в большом употреблении, добавлена к пище жирной и грубой, как говядина и соленая рыба.

Скопа. Думаю, что на сей раз придут вовремя крутая похлебка и ячменная каша, пюре (leucophagum?), [хлеб] из тончайшей пшеничной муки (similago), amilum [250], рис, червячки [251]. Пусть каждый ест из этого по своему желанию.

Демокрит. Я видел того, кто испытывал сильное отвращение к таким червячкам, так как считал, что они собраны были в земле или в грязи и когда-то были живыми.

Крито. Надо думать, он боялся, как бы они не ожили в его желудке. Говорят, что рис рождается в воде, умирает в вине. Итак, я уступаю вину. Подавай.

Демокрит. Не пей тотчас с горячей пищей, смешай прежде с чем-нибудь холодным и плотным…

Крито. С чем? С какой-нибудь коркой хлеба или пирогом или чем-то мясным.

Симонид. Ах, рыбу с мясом в одной и той же трапезе? Море смешивается с землей. Это запрещают врачи.

Скопа. Напротив, это врачам нравится.

Симонид. Думаю потому, что это им полезно.

Скопа. Тогда почему запрещают врачи?

Симонид. Я ошибся, надлежало придерживаться сказанного медициной, а не врачами. Но какова та рыба?

Скопа. Подавай на стол по порядку. Сначала жареного морского волка с уксусом, затем вареный палтус с соком пряного щавеля, поджаренный морской язык, парную щуку и кефаль, соленую щуку (будь осторожен!), свежежареного тунца и тунца в маринаде, поджаренные анчоусы, пирожки с краснобородкой, муреной и форелью, пряные от многих ароматов, пескарей жареных, омаров и вареных раков. Приобщи блюда с окрошкой, с чесночной приправой, перечным соусом.

Симонид. Я же о рыбе говорю, но есть ее я не буду.

Крито. Если филолог начнет развивать спор о рыбе, то есть о вещи очень неопределенной и очень спорной, вы начнете нам устраивать обеденные ложи, там надо будет возлежать.

Скопа. Никто не соизволит даже испробовать. Унеси это.

Симонид. Однако некогда роскошные римские пиры, которые сами они (римляне) обычно называли великолепными, состояли из рыбных блюд.

Крито. Так изменились времена, хотя даже и теперь [это] у некоторых [все еще] продолжает существовать.

Скопа. Приносите жареное, цыплят, куропаток, дроздов, уточек, чирков, голубков, кроликов, зайчиков, телятину и козлятину; подливку или соусы, уксус, кислый соус из незрелого винограда (omphacium), острый на вкус (oxipora), плоды (яблоки) также целебные, и цитрусовые, балеарские маринованные оливки, расколотые (quassas) и сохраненные в рассоле.

Демокрит. Бетийских нет?

Скопа. Более приятного вкуса балеарские.

Крито. Что станется с теми огромными созданиями – гусем, лебедем, павлином?

Скопа. Покажи только и унеси в кухню.

Полемон. Гм, павлин! Где Гортензий, кому он был в удовольствие? [252]

Симонид. Убери ягненка.

Скопа. Почему он удаляется? Это мясо молодого барашка.

Симонид. Потому что он вреден для здоровья. Говорят, что он не выходит другим путем, нежели тем, каким вошел.

Крито. Я видел, как кто-то поедал косточки слив как страус.

Скопа. Из какого мяса эти паштеты?

Крито. Этот из оленьего.

Скопа. Этот из мяса дикой козы (серны), тот, думаю, – из кабаньего.

Крито. Я бы предпочел самые пряности, чем мясо.

Симонид. Именно так, даже вещи горькие приправа делает сладчайшими.

Крито. Есть какая-нибудь приправа для всей жизни?

Демокрит. Справедливость души.

Крито. Я назову нечто другое, более значительное и высокое.

Демокрит. Что же это такое по сравнению с моим [определением]?

Крито. Милосердие, которое включает справедливость души, служит самой подходящей и самой приятной приправой и для всех дел, тяжелых, легких, средних.

Скопа. Налей белого испанского вина в высокий бокал с ручкой во всю его высоту и обнеси сотрапезников.

Демокрит. Что ты готовишься сделать? В конце обеда даешь нам крепкое и превосходное вино? После этого надо пить более разбавленное, если мы хотим позаботиться о здоровье.

Симонид. Мне кажется, ты верно советуешь. Ведь надлежит, чтобы холодные вина были самыми последними на пиру, они своей тяжестью пищу доводят до нижней части желудка и удерживают пары, нападающие на голову.