перед разлитием «по пять»,
чтоб страсти заново метать.
Потом… исчезли стаканы,
явились белая посуда
и мяса жареное чудо
на белой скатерти жены
искусной корочкой хрустя,
но, с жаждой старою ломтя
за благочинною слезой
графина с огненной водой.
А, справа, быт иного рода…
ветчинка, холмик оливье,
уже фужеры для народа,
в игристом моются вине,
и, памяти большевиков,
царица всей Руси столов…
И, пусть, икорку «ложим» смело
на ломтик южного плода,
как на душе блаженно слева,
уже не будет никогда.
Мораль, как стёклышко, ясна:
милее осени весна!
339 «1945.Семья»
Прости, Господь,
дремучесть человеку,
влюблённому в военное кино
от Сталинграда до Бородино…
Вернулась тишина
через полвека
на тёмное от горя полотно,
где, что ни вождь,
то — сука, то — иуда,
но, раз в году,
светлейшим майским Днём,
мужицкая гранёная посуда
под самым чёрным
подовым куском.
340 Тепло
От поцелуя до венца,
и от супружеств до Лолиты
загадки милого лица
нам остаются, не открыты.
Пересечения дорог
так редко явят абсолюты,
где, по лекалам, пишет Бог,
что наш удел — принять минуты,
когда к душе обращена
её тончайшая струна
из ароматов и цикуты…
Художник, верно, знает это
и очи влажные Наяд
равно приветливо глядят
на целомудренных поэтов
и женщин, объяснивших мне,
зачем цена на полотне…
Но, тщетно, я повержен взглядом,
которым тихо и светло
меня зовут беречь тепло
души, что спит со мною рядом.
341 Безмолвное
— Отец! Создатель плотей мира,
стихий пространства и огня,
напутствуй слабого меня –
я не бежал судьбы кумира
и, люди, в тяжестях своих,
мой лик на стяги водружая,
убили тысячи живых,
чтоб на земле отведать рая…
Им, от адамова колена,
никто скрижалей не открыл,
едва я души их отмыл,
они опять темнели пеной
из глада, похоти и лжи…
Здесь, только звери хороши…
Хоть, впрочем, есть среди людей
ещё старатели кистей,
что, презирая час ночной,
мне красят небо в голубой.
342 Не уходи
Полёт — для птиц в рассветном поле,
но что тебе в чужих словах,
когда смиренно ищешь доли
в воображаемых мирах!
Пусть, алтарям сжигая требы,
её увидишь впереди,
но, в опрокинутое небо,
не уплывай, не уходи!
На опостылевшем причале
в сплетенье тёмных декабрей
сожги красивые печали
и дом… доставшийся… согрей.
343 Полёт над Миссури
Здесь лист — печальный вздох поэта…
Лесам темнеют зеркала
и царству вод до царства света
лишь росчерк белого крыла.
Там, бросив груз кариатид,
душа уставшая летит,
не принимая возвращенья,
где, меж людьми, раздор и мщенье
неодолимое царит.
344 От автора
Смешались расы и народы,
для всепланетного конца,
но разорённая природа
на грани бездного исхода
простит суровые сердца
и, по лекалам акварели,
что приютили буквари,
нам сотворит вино капели,
цикад восторженные трели
и золотые сентябри,
и в янтари окрасит хвои,
и, словно гладью бересты,
укроет снегом всё живое
от черной звёздной пустоты
до новых признаков рождений,
где молодой искусствовед
Новейший возгласит Завет,
как важен Жизни каждый Гений
не меч ваяющий, но Свет!
Художники