Диана

Всей любовью, бездонной как глубь океана.

Укрощённой тигрицею, глаз не сводя,

Принимала мечтательно разные позы,

И невинность, и похоть в движеньях блюдя,

Чаровали по-новому метаморфозы…

И назревшие гроздья грудей, и живот,

Эти нежные ангелы зла и порока,

Рвались душу мне свергнуть с хрустальных высот,

Где в покое сидела она одиноко…³

Его лицо становится торжественным и восторженным, словно лики древних Богов. Его тело, словно большая рыба, совершает ритмичные изгибы в такт со стихами, а лицо вдохновенно обращается к божественной наготе Ники.

Все видели, как выжимают большую, намокшую тряпку? Как эта тряпка скручивается, мучается, казалось бы, отдав всю влагу, чуть не вопит от боли, а её всё жмут и крутят, мучают и пытают, снова и снова. Так и душа моя, одновременно слушая проникновенный голос дяди Коли, отчаянно и тягостно видит, как зовут его прекрасное, упоённое радостью лицо Ники и её юное, изумительное обнажённое тело. Невозможно передать мою боль! Жгучую, изнурительную, полную неприятия и обиды боль. Она, казалось бы, выдавив из меня всю кровь, весь мой разум, всю мою стойкость, вновь и вновь возвращает эти картины и заново наслаждается своей пыткой. И так без конца – днём, на уроках, вечером – на улицах, ночью – в бессонных ворочаниях. Наверное, это то, что в старых романах называли любовной лихорадкой. Но у меня она не только любовная, к ней примешано врождённое почитание дяди, чувство неправильности, отчаянной несправедливости случившегося и по-прежнему предчувствие ещё большей, неминуемой беды. Эту грядущую беду я уже не в силах буду пережить.

В таком состоянии я продолжаю своё расследование. Понемногу Ника раскрывается всё больше и больше, и я, боготворя и ненавидя её одновременно, всё пробиваюсь и пробиваюсь к тайне их знакомства и отношений. Я захлёбываюсь в лести и в спиртном (да, я начал керосинить), иногда перебарщиваю, и это её настораживает. Она что-то почуяла и стала как-то особо пристально вглядываться в меня. Что это с тобой, деланно-небрежно начала она спрашивать меня, и я сразу вспомнил, что такие же вопросы стала задавать мне МАМА. Обеим я ответил, что влюблён. И обе, как ни странно, сказали мне одно и то же:

– А, это? Это пройдёт. Это быстро проходит.

МАМА – с родительской доброй улыбкой, а Ника – с материнской снисходительностью, ведь всё-таки она была старше и опытнее меня. И тут же поцеловала и немного испуганно прошептала мне прямо в ухо:

– Но ты всё-таки пока подожди, подожди подольше, ладно?

Я с упрямством и с осторожной настойчивостью выяснял историю их знакомства, и, наконец, Ника проболталась. Неохотно, по частям, чтобы раззадорить меня, она всё рассказала. И, как я и ожидал, это "всё" оказалось ожидаемо банальным для меня и чрезвычайно романтичным для неё.

Со своей дворовой компанией девушек они праздновали день семнадцатилетия одной из них. Тусовку возглавлял единственный парень – брат новорождённой (он был с женой); он выбрал ресторан, забронировал столик на пятерых, заказывал блюда, пронёс совсем немного выпивки в бутылке из-под лимонада. Парень этот человек положительный, гораздо старше сестры, и полностью правил балом как заботливый, но строгий старший брат. Разумеется, Ника и её подружки весь день с раннего утра провели в разных там салонах и парикмахерских и делали с собой всё, чтобы выглядеть постарше и поопытней.

Перед восемью часами, когда брат объявил конец празднества и потребовал счёт, в ресторан зашёл дядя Коля, по-видимому, поужинать, а может, заодно и порезвиться (ну, например, снять красивую девочку). На глаза ему попалась Ника, и он тут же пригласил её на танец, очень учтиво обратившись сначала к главе компании, а потом, после того, как брат, рассматривая счёт, безразлично пожал плечами, и к Нике. Дело тут совсем не в этом, а в том, что эта дурочка (Ника) при виде осанистого дяди и после первых же па вспомнила какой-то американский фильм, где слепой герой в исполнении Аль Пачино исполняет галантный танец с молодой леди. Эта случайная схожесть ситуаций её просто потрясла. На всё общение ушло несколько минут. Дядя, действительно, элегантен и красив не менее, чем этот знаменитый артист, и у глупой девчонки сразу же поехала её ветреная романтическая крыша. Более того, она успела сказать ему свой телефон, а он сумел его запомнить. Танец закончился, бдительный старший брат отвёл Нику в раздевалку, кивнул дяде Коле, и вся компания покинула ресторан. Рассказывая мне об этой встрече, Ника до небес возносила достоинства дяди Коли и призналась, что в ту ночь совсем не спала – всё воображала себя танцующей с Аль Пачино! Вот дура! Да ещё дядина интеллигентность, вежливая уверенность в себе, шикарная квартира ввели её в настоящий любовный шок. Он позвонил на другой день, и они сразу встретились, сначала в ресторане, а потом у него дома.