Дьявол на воде

– С чего ты взяла, что длинная? Никто не знает наверняка. Ты, например, знала еще несколько лет назад, что тебе останется недолго? А я сижу сейчас перед тобой – здоровый, молодой, знаю ли я, что подстерегает меня, когда выйду за дверь? Может, по дороге домой попаду в аварию и на этом моя длинная жизнь закончится. Или же поеду на пляж и на меня нападет акула, или в баре решусь заступиться за девушку и пострадаю от рук бандитов. Ведь никто не знает, сколько ему отмерено судьбой.

Шерли внимательно слушала, не сводя с меня задумчивого взгляда, а я тем временем продолжал:

– Разница лишь в том, что ты обо всем знаешь, и это сжирает тебя изнутри. Ты живешь в ожидании смерти – поэтому извелась, а мы не знаем – а потому и не думаем. Если бы каждый человек знал, когда уйдет, и постоянно ждал смерти – жить было бы просто невозможно, мысли свели бы всех с ума. Даже просто размышлять о смерти слишком тоскливо и невыносимо, поэтому люди не зацикливаются, отвлекаются работой и делами. Тебе тоже стоит попробовать забыть о болезни, будто ее и вовсе нет.

– Ты прав. Только сказать намного легче, а вот когда уже знаешь, что осталось недолго, – невозможно не думать.

– В том, что знаешь, есть и свои плюсы.

– О чем ты?

– У каждого человека есть то, что он хочет сделать, но оставляет на потом, считая, что жить будет до глубокой старости. Одному это мешает помириться с близкими, другому прыгнуть с парашютом, кому-то – написать песню или признаться в любви, – я сделал паузу и сам задумался над своими же словами. Если бы мыслил именно так и помнил о том, что жизнь коротка, разве сидел бы сейчас здесь, не рискнул бы еще раз завоевать любовь Мэгги?

– И в чем же плюсы? – спросила Шерли. Я от неожиданности вздрогнул. – О чем ты задумался?

– Да так… о чем я говорил… – я плотно сжал губы и спустя мгновение продолжил: – Никто не знает, поэтому и не спешит. Если бы тот, кто хочет помириться, знал, что ему остался всего год, то непременно бы это сделал. Многие уходят из жизни, не успев осуществить задуманное, а у тебя есть возможность. Понимаешь, о чем я? Ты не должна сидеть взаперти, наоборот, у тебя остались считаные месяцы. Дорожи ими. Проведи так, чтобы стать счастливее, запомнить и унести их с собой в далекую вечность. Шерли, действуй же! Не расходуй время на слезы, его осталось совсем немного, – с жаром произнес я и поднялся с места, тронутый своей же речью.

Разговор с Шерли задел за живое, и я, сам того не ожидая, снова задумался о том, что в жизни нужно ценить каждое мгновение!

Шерли продолжала молча смотреть на меня, только взгляд ее поменялся. В нем появилась крупинка надежды, все еще сдерживаемая, но упорно стремящаяся наружу.

– Да-а, есть кое-что, о чем я должна серьезно подумать, – воодушевленно произнесла она. – Только проклятые мысли о смерти мешают мне, приходят против воли.

Неожиданно она кинулась к комоду и, вытащив ежедневник, повернулась ко мне:

– Я даже дневник завела, чтобы записывать туда свои страхи, – широко распахнув глаза, заговорила Шерли. – Здесь вся моя жизнь, страдания, ошибки, боль, переживания. Ник, знал бы ты, как тяжело все это держать в себе и не иметь возможности кому-то рассказать. Ведь никто не поймет! – громкий крик отчаяния вырвался из ее груди. Она снова устремила взгляд себе под ноги. – Извини, теперь я хочу остаться одна.

– А как же ужин? Разве мы не вместе пойдем?

– Нет. Я не голодна. – Шерли замотала головой и крепче сжала дневник в руках, так что ее пальцы побелели. Она, как и многие обреченные, была зациклена на своей болезни и неосознанно вела себя эгоистично.

– Подумай о родителях, Шер! Они ведь сильно расстроятся, если ты не выйдешь к ужину.

– Они меня все равно не понимают. Хотят, чтобы я улыбалась и делала вид, будто вовсе не больна. Словно буду жить много лет и не умру уже через несколько месяцев. Ник, я хочу записать одну мысль, которая пришла мне в голову после твоих слов.

– Хорошо, – я сдался и направился к двери, думая о том, что сказать Биллу, ждущему меня на диване, и представляя, как сильно расстроится Сьюзен. – Когда сделаешь запись, все-таки выйди к ужину, – еще раз попросил я.

Шерли посмотрела на меня отсутствующим взглядом и никак не отреагировала. Я быстро зашагал к двери, как вдруг она кинулась за мной со словами:

– Ник! Ник!

Я удивленно остановился. Она взволнованно схватила меня за руки, словно не хотела отпускать, и, пристально заглянув в лицо, торопливо заговорила возбужденным голосом:

– Ты ведь придешь еще? Приходи завтра, пожалуйста… Ник, я тебя очень прошу! Твои слова, все, что ты говорил, так правильно, так… Ах, Ник, ты не представляешь, что творится у меня на душе. Хорошо, теперь иди, не буду задерживать… мне тоже нужно обо всем подумать. – Она дышала часто, говорила так быстро, что постоянно спотыкалась, снова набирала воздух в легкие и продолжала говорить. Руки ее сильно дрожали, но на бледном как полотно лице появился еле заметный румянец.