Дьявол на воде

– Нет, я знаю, что уже не так красива, как раньше. Моя спортивная фигура расплылась, а я превратилась в истеричку. Даже Майкл потерял ко мне всякий интерес и, решив побыстрее избавиться, привез к родителям. – Беспомощно всхлипывая, она все сильнее прижималась ко мне, дрожа и ища поддержки.

– Не говори так, Шерли. Болезнь никого еще не украшала, но ты хорошо выглядишь. Просто я видел тебя давно, когда ты была совсем уж тощей, поэтому и не узнал. – Я постарался ее успокоить, но она словно и не услышала.

– Родители тоже устали от меня. Я никому не нужна, словно тяжелый камень на груди, – она резко отстранилась и снова подошла к окну, повернувшись ко мне спиной.

Я часто прилетал в гости к Джону на каникулы, тогда мы много общались с Шерли. Она любила ходить с нами в кино и на вечеринки. Мы всегда находили общий язык и подолгу беседовали, сидя у костра, жарили на палочках маршмеллоу. Шерли любила шумные компании, и ее заливистый смех был слышен за версту. Воспоминания холодным лезвием вонзились в меня, и от этого стало еще больнее за нее.

– Зачем ты так? Они сильно переживают за тебя. Сьюзен места себе не находит, и Билл в жутком отчаянии.

– А я? – воскликнула она и повернулась лицом. – Думаешь, мне легко? Для меня в любой момент все может закончиться, наступит темнота. Я схожу с ума от этой мысли. Чувствую, что умираю. Каждый шаг, вздох, любое мое движение приближает меня к смерти. Проклятая болезнь, словно червь, ежесекундно грызет изнутри, незаметно превращая все мое существо в уродливую массу. Какой теперь я стала? И сама не узнаю себя! От меня красивой и жизнерадостной не осталось и следа. Посмотри на мою кожу, волосы, зубы, на мое тело. Что от них осталось!

Подлая болезнь разрушила все, но ей и этого мало, она отняла у меня желание радоваться, любить… Теперь все, что бы я ни делала – бесполезно. Я ем, пью, смотрю телевизор, читаю статьи, сплю, и это все приближает меня к смерти. Она так близко, что, кажется, если протяну руку, ухватится за нее и уже не отпустит. Я не смогу вырваться, закричать, даже если позову, мне не помогут. Оттуда никто не возвращается. По утрам открываю окно, вдыхаю воздух и чувствую, что и он тоже пропитан смертью, щебечут птицы, летают бабочки, цветут цветы, и они тоже напоминают мне о ней, словно кричат: «Она скоро придет за тобой».

Я продолжал стоять посереди комнаты, молча слушая Шерли и ощущая, как по телу ползет ледяная дрожь, словно я заглянул в яму на кладбище. С каждым ее словом все острее понимал весь ужас безнадежности, отчаяния и непреодолимой тревоги, наполнявшей Шерли.

– Я так одинока в этих четырех стенах. Совсем одна в безмолвной тишине… От любого скрипа или стука я вздрагиваю и меня трясет словно в лихорадке. Родители уговаривают выйти на улицу, но они не понимают, не знают, что везде меня поджидает смерть.

Дрожащие от напряжения плечи Шерли согнулись вперед, голова безжизненно повисла на шее, а неподвижный взгляд уткнулся в ноги. Будто она уже была мертва. Я слушал ее с тяжелым сердцем и не находил слов, чтобы утешить, но я обязан был их найти и сказать прямо сейчас – в минуту ужасного отчаяния. Все еще подбирая слова, я подошел поближе к ней и тихо опустился на пол, облокотившись спиной о кровать.

– Помню, в юности ты увлекалась серфингом, да и Джон рассказывал. Это его идея – вернуть тебя в Калифорнию, к близким и к волнам, в надежде вытащить из депрессии.

– Знаю, Джон говорил об этом, – дрожащим голосом прошептала она, – мы уже успели поругаться. Он слишком импульсивный. Ты же знаешь, я никогда не находила с ним общий язык.

– Да, с Джоном нелегко, – согласился я. – Вы ладили только потому, что ты всегда уступала.

– А теперь, когда я в таком состоянии, он даже не пытается смягчить ситуацию, – безжизненным голосом прошептала она и тут же продолжила: – Когда-то я любила серфинг больше жизни! Шум волн, холодный ветер, ударяющий в лицо, адреналин и бессонные ночи. Господи, неужели это и правда было со мной…

– Почему бы тебе снова не попробовать, – продолжил я, видя, как оживилось ее лицо. – Возможно, приятные воспоминания прогонят мрачные мысли о смерти и ты не будешь ждать ее, сидя у двери в четырех стенах.

– Приятные воспоминания, – усмехнулась она. – Серфинг для меня не только приятные воспоминания. Если бы ты знал, сколько боли и сожалений связано с ним.

Я поднял голову и посмотрел на Шерли, она продолжала отрешенным взглядом смотреть себе под ноги.

– А что случилось? Столкнулась с акулой? – я решил расспросить подробнее.

– С акулой? – неуверенным голосом повторила она и настороженно посмотрела на меня.

– Разве не акула самый страшный сон серфингиста? – спросил я.

– Да, – кивнула Шерли, – и она тоже несет за собой смерть: страшную, темную, мучительную.

Поняв, что Шерли все еще находится под гнетом мрачных мыслей о смерти и не готова переключиться на другую тему, я продолжил говорить сам:

– А ты постарайся подумать о смерти по-другому. Ведь когда-то мы все уйдем из жизни.

– Ты не знаешь, что говоришь. У тебя впереди длинная жизнь, а я обречена.