Дьявол на воде

– Что случилось? – испугалась Линда. – Ключи забыл?

– Если бы, – раздраженно бросил я, – Мэгги снова увидела нас вместе.

– Прости, Ник, я не хотела. Лучше вызову такси.

– Какая уже разница. Садись, – проскрежетал зубами я, – но на будущее, поищи себе другого психолога, иначе скоро мне самому он понадобится.

В машине Линда украдкой посматривала в мою сторону. Наверняка чувствовала себя виноватой, но я упорно молчал. Был ужасно расстроен: мне совсем не хотелось ранить Мэгги и заставлять ее ревновать. Ведь только все объяснил. В пробке я несколько раз набирал ее номер, но она так и не ответила. Высадив Линду возле дома, я решил заскочить к Фрэнсисам, чтобы узнать о самочувствии Шерли, как и обещал Биллу. А после поехать к Мэгги и окончательно расставить все точки.

Как только вошел в холл, увидел Билла и Сьюзен в подавленном настроении.

– Ник, ты приехал, – первой мне навстречу поднялась Сьюзен и протянула свои тонкие руки.

– Я хотел поговорить с Шерли. Она у себя?

Сьюзен не успела ответить. Послышались шаги, и она устремила взгляд в сторону коридора. Я тоже обернулся. К нам приближался высокий седой мужчина в строгом костюме и с чемоданчиком в руках.

– Добрый вечер, – поздоровался я, и он вежливо кивнул мне, следом обратив вопросительный взгляд на хозяев.

– Это друг нашей семьи, – почти в один голос ответили Билл со Сьюзен, – можете говорить.

– Мы вынуждены были вызвать психотерапевта, – успела шепнуть Сьюзен, прежде чем заговорил врач.

– Я поговорил с Шерли. Судя по тому, что она рассказывала, и в целом учитывая ее состояние, – он запнулся, будто подбирал слова, – у вашей дочери сильное обострение депрессии, которое проявляется, вы сами видели, истериками, криками, а также сопровождается суицидальными мыслями. Кроме того, ее беспокоят навязчивые мысли о том, что ее преследуют и хотят убить.

– Да, она всю дорогу бессвязно повторяла это. Я так ничего и не поняла, – обеспокоенно заговорила Сьюзен.

– Это все связано с болезнью. Она зациклена на смерти, постоянно думает о ней, потому и появляются мысли подобного рода. Не нужно принимать всерьез все, что она говорит. Вы должны понимать, что это лишь плод ее больного воображения. Я вколол ей сильное успокоительное, проспит часов шесть точно, а потом действие лекарства будет ослабевать. Но вы ей больше ничего не давайте во избежание передозировки. Если что, звоните.

– А когда можно будет выпить антидепрессанты, которые она принимает ежедневно? – спросила Сьюзен.

– Завтра, не раньше обеда.

– Хорошо, – кивнул Билл, – я вас провожу.

– Спасибо, что сразу приехали, – добавила Сьюзен и направилась в столовую.

Как только Билл вернулся, я обеспокоенно спросил:

– Что произошло? Все же было хорошо?

– Мне тоже так казалось, но состояние дочери не предугадаешь: то смеется, то плачет, – тяжело вздохнув, он опустился на диван и устало провел рукой по лицу. – После твоего ухода она тоже сначала плакала, а потом, наоборот, воспряла духом.

– Ты говорил, что они со Сьюзен решили прогуляться.

– Так они и съездили в магазин, купили Шерли новые джинсы, поели мороженого. Сьюзен чуть ли не плакала от счастья, но потом дочь снова заговорила о смерти. Сьюзен привезла ее домой в ужасном состоянии. Такой я дочь еще не видел: у нее была паника, она так кричала, словно в смертельной агонии испускала последний крик. Ох, Ник, сил никаких нет видеть ее страдания.

– Даже не знаю, что сказать. Как трудно бывает в такие минуты найти слова. Держитесь. Вы должны быть сильными.

– Ничего больше и не остается, – смиренно произнес он.

После разговора с Биллом я поехал на пляж и некоторое время гулял вдоль берега. Темнело, народу было немного, лишь волны одиноко ударялись о берег. Только сейчас я осознал, что никогда не ценил жизнь по-настоящему, как за этот месяц, проведенный в Лос-Анджелесе. А еще я понял – нельзя позволять мыслям вселять в себя неуверенность и страх, разрешать грызть себя изнутри, как ненасытный червь точит спелое яблоко. Оно в итоге гниет и опадает раньше времени, так и мы загоняем себя в угол, лишаем счастья из-за неуверенности и глупых предрассудков, гонимся за адреналином и оказываемся на самом краю пропасти раньше срока. Ведь выбор всегда есть у каждого: стоять на краю бездны или же парить над облаками.

Я сделал свой выбор, и он заключался в том, что я не позволю душевным переживаниям загнать себя на дно бутылки. За счастье нужно бороться, а не ныть и спиваться. Если же нет взаимности, то нужно найти силы идти в поисках другого счастья. Не зацикливаться, не ограничивать свободу любимого человека.

Я дошел до дома Мэгги, живо поднялся по ступенькам вверх и на крыльце замер, вспоминая наш первый поцелуй. В душе дрогнуло, и я, отдаваясь новой волне нахлынувших чувств, нетерпеливо постучал в дверь. Спустя минуту в дверном проеме появилась Мэгги в ночном коротеньком сарафане.

– Ты? – удивилась она.

– Мэг, нам нужно поговорить, – пылко произнес я, и мой взгляд прошелся по ее загорелым обнаженным ногам. – Можно войти?

– Мне кажется, мы уже все обсудили на работе.