Дьявол носит чёрный

О Клементине. Или, по крайней мере, о том, что, по ее мнению, я был настоящим отцом Козявки.

О нашем разоблачении.

Обо всем, черт побери.

– Мэд, подожди.

Но было уже слишком поздно. Она развернулась и спустилась на лифте вместе с отцом.

* * *

Чейз: Ты не в офисе.

Мэдди: Спасибо, Капитан Очевидность.

Чейз: Я еду к тебе домой.

Мэдди: На твоем месте я бы не стала этого делать.

Чейз: Я могу объяснить.

(В тот момент я еще не мог, но казалось, люди часто так говорят.)

Мэдди: Какую именно часть? Ту, где твой отец раскрыл нас? Или, может быть, где ты поимел меня в моем же офисе, а потом выплеснул это в лицо Джулиану, когда тот распушил перья? Да, Чейз. Тонкая стеклянная дверь. ВСЕ слышали.

Мэдди: Или, может быть, ты сумеешь объяснить ту часть, где ОКАЗАЛСЯ ОТЦОМ КЛЕМЕНТИНЫ И ЗАБЫЛ УПОМЯНУТЬ ОБ ЭТОМ?

Мэдди: Раньше я думала, что ненавижу тебя. Но я ошибалась. Настоящая ненависть зародилась прямо здесь и сейчас.

Мэдди: Здесь не о чем говорить. Все было временно, верно? Ты сам так сказал. Миссия выполнена. Ты трахнул меня. Похвастался этим. Все в курсе. А теперь отпусти меня.

Мэдди: И еще кое-что. Будь добр к Клемми. Это меньшее, что ты можешь для нее сделать.

* * *

Когда такси остановилось возле дома Мэдисон, дождь обернулся полноценным ливнем. Чтобы бумаги не намокли, я спрятал их в пиджак и, пригнув голову, выскользнул из такси. Затем трижды нажал на кнопку звонка, расхаживая взад-вперед. Ответа не последовало. Я попытался позвонить ей. Мэд не брала трубку. Через окно я отчетливо видел, что у нее горит свет. Ее растения уютно расположились за стеклом, а дождь стучал по нему снаружи. Я звонил, писал и умолял двадцать минут подряд, прежде чем дверь открылась.

– Господи, Мэд. Наконец-то. Я… – Я оборвал себя на полуслове, когда увидел, кто передо мной. Лайла.

– Ух ты, Сатана, выглядишь дерьмово. Что, откровенно говоря, является достижением, учитывая твою генетику. – Она откусила край тянучки «Твиззлер», получая огромное удовольствие от того, что я промок до нитки. Она все еще стояла внутри. А я снаружи. Внезапно я перестал понимать, что вообще здесь делаю. В своих сообщениях Мэдисон приводила обоснованные доводы – наши отношения носили временный характер, а теперь мы раскрыты. Все кончено. Какое мне дело до того, знает она правду или нет? Особенно сейчас, когда моя жизнь превратилась в один гигантский пожар, который нужно было потушить.

– Впусти меня. – Я нахмурился, заметив, что вода капает с моих волос и кончика носа. Почему я даже не почувствовал, что так сильно промок?

– Попробуй еще раз. На этот раз вежливо, – пропела она, скрестив руки на груди. Ее неоново-зеленая куртка-бомбер гармонировала с оттенком ее волос.

– Не знаком с этим термином, – выпалил я.

– Какой позор. – Она двинулась дальше, наполовину закрыв дверь перед моим лицом.

– Пожалуйста, можно войти? – громко спросил я. Проклятье. Она снова открыла дверь.

– Какие у тебя намерения в отношении моей подруги? – Лайла сделала вид, что обдумывает мою просьбу, откусывая очередной кусочек «Твиззлера».

Ну, я бы хотел объясниться, потом трахнуть ее шесть раз за каждый пропущенный с воскресенья день, потом наорать на нее за то, что она такая чертовски невозможная, и в итоге снова трахнуть ее.

– Поговорить, – сказал я, выбрав более короткий и безопасный ответ. – Я просто хочу поговорить с ней.

Дождь барабанил по моей голове. Лайла не торопилась принимать решение. Список людей, которых мне хотелось прикончить, рос с каждой секундой.

– Она дико расстроена из-за тебя, можешь пройти через эту дверь, но вот откроет ли она свою? – Наконец она распахнула дверь до конца. – Удачи, Сатана.