Дьявол носит чёрный

Только мне не казалось, что он испытывал комфорт.

– Чейз. – Отец нахмурился. – Почему мы здесь? – он оглядел комнату Козявки. Это единственное место в квартире, которое не выглядело так, будто можно подхватить заразу, если сесть на край мебели. Стены и потолок розовые, а мебель и техника белые.

– Потому что ты не заботишься о себе, – выплюнул я. – Тебе нужно принять лекарства.

– Мне не нравится чувствовать себя под действием успокоительного, – возразил он. – Хочу находиться в привычном состоянии.

– Я не хочу, чтобы ты страдал, – сказал я.

– Это не тебе решать.

После десятиминутного спора, во время которого я уговаривал его позвонить Гранту, но в итоге так и не смог убедить, я поплелся на открытую кухню, чтобы присоединиться к остальным членам семьи. Разозлившись, я оставил отца в комнате Клементины, не в силах смотреть ему в лицо. Когда добрался до кухни (где еще больше канделябров, кремово-золотые столешницы, все в чертовых цветочных узорах и никаких следов настоящей еды), я встал как вкопанный.

Козявка сидела на столешнице, болтая в воздухе своими пурпурными кроссовками, и смеялась от восторга. Мэд заплетала непослушные рыжие волосы Клементины во французскую косу, болтая о принцессах-воинах. Эмбер косилась на них из-за бокала с шампанским, даже не прикидываясь, что слушает, как мама перечисляет все магазины в городе, где закончились сандалии, которые она искала. Джулиан, стоявший рядом со своей женой, одарил меня убийственным взглядом; он с такой силой сжал свой бокал, чуть не раскрошив стекло, что его костяшки побелели. Укол мелкой радости пронзил мою грудь.

Мэдисон не давала им никаких оснований подозревать, что мы вовсе не влюбленные голубки. Хорошо. Так хорошо, что мне пришлось напомнить себе, почему иметь девушку, даже если это сексуальная, умелая Мэдисон, было не очень хорошей идеей:

1. В какой-то момент девушки хотят выйти замуж. Во всяком случае, большинство из них.

2. Я ни в коем случае не хотел связывать себя узами брака.

3. Встречайся я с Мэдисон – чего, опять же, никогда бы не случилось, – я бы стал подозрительным и злопамятным. Сделал бы ее жизнь невыносимо несчастной. А потерять ее во второй раз было бы неловко до такой степени, что у меня не оставалось бы иного выбора, кроме как ударить себя по лицу.

4. Желание преднамеренно бить себя по лицу находится где-то в самом конце моего списка дел.

Я прошел на кухню и поцеловал Клементину в макушку непослушных рыжих волос. И обвил рукой Мэдисон.

– Все хорошо?

– Конечно! – пронзительно заявила мама, поворачиваясь ко мне. – Все замечательно. Банановый хлеб выглядит аппетитно. Спасибо, Мэдди.

– Он очень уж похож на тот, что продают в «Левэйне», дальше по улице, – пробормотала Эмбер в свой стакан. Ее короткое красное мини-платье идеально подходило для гинекологического осмотра или любительского порно в колледже.

– Часто ходишь в пекарню, Эм? – я намеренно окинул взглядом ее подтянутую фигуру только для того, чтобы посмеяться.

Прищурившись, она окрасилась в тон своего платья.

– Вообще-то я похудела на три фунта. Занимаюсь новой горячей йогой пять раз в неделю.

– Твоим достижениям нет предела.

– А ты, Мэдди… занимаешься спортом? – она повернулась к моей фальшивой невесте и мило ей улыбнулась.

Мэдисон, притворившись, что не замечает пассивно-агрессивного поведения со стороны хозяйки апартаментов, закрепила косу Козявки тонкой розовой резинкой.

– Нет, если не считать прогулки из гостиной на кухню за мороженым во время рекламы в «Ходячих мертвецах». Следовало бы уже оформить подписку на AMC Premiere, но мне нужна физическая активность. А значит, много рекламных пауз.

Я подавил ухмылку, восхищенный реакцией Мэд на побледневшую, сильно раздраженную Эмбер.

– Ух ты. А я не представляю свою жизнь без тренировок. – Супруга Джулиана играла со своим бриллиантовым ожерельем.

– Ужасное существование, – легко согласилась Мэдди, – но кто-то же должен этим заниматься.

Я хотел ее поцеловать.

Ужасно хотел ее поцеловать.

Тот факт, что технически я мог это сделать, поскольку она моя так называемая невеста, совсем не помогал делу. Я знал, что Мученица Мэдди не влепит мне пощечину, если я попытаюсь поцеловать ее прилюдно, но мне не хватало дерзости, дабы превратиться из грубого и угрюмого в откровенного ублюдка.

Ужин проходил в формате шведского стола. Все блюда по-прежнему стояли в упакованных контейнерах, разбросанных по массивному кухонному островку в форме подковы. Жутко обезличено, как и все, что делали Джулиан и его жена.

Здесь были крабовые пирожки в медовой глазури и артишоки, фаршированные крабовым мясом, маринованная в мисо гавайская масляная рыба и кусочки огурца. На этот раз Мэд рискнула и попробовала большинство блюд. И только Клементина пребывала в ужасе, сидя перед своей тарелкой, ее большие зеленые глаза смотрели на кучу мертвых морских существ.

– Но мама… – продолжала повторять она. – Мамочка. Мамочка. Мам. Мамочка.