Дьявол против кардинала

— Расходы большие, ваше величество. Только на море тратим двести двадцать пять тысяч ливров в месяц. А еще жалованье солдатам и офицерам, бесплатный хлеб… Скоро зима, потребуется теплая одежда из шерстяного сукна, башмаки… Обирать местное население солдатам строжайше запрещено; мы же в своей стране…

Людовик согласно кивнул.

Карета неторопливо катила по дороге, подпрыгивая на ухабах. Внимание короля привлек монах-капуцин, шедший по обочине в сандалиях на босу ногу.

— Люди отца Жозефа, — пояснил кардинал. — Проповедуют среди солдат, ухаживают за ранеными, отпевают убитых. Каждый день служим мессу.

Король велел остановить карету, вышел из нее, опустился на одно колено перед монахом и попросил его благословить. Тот начертил рукой в воздухе крестное знамение, проговорил положенные слова и пошел своей дорогой — для него король ничем не отличался от всех прочих.

Прибыв на место, Людовик осмотрел позиции своих войск, вникая во все детали, беседуя с маршалами, полковниками, капитанами и простыми солдатами. За неутомимым королем едва поспевала свита. С лица Гастона не сходило кислое выражение: с приездом брата он стал не нужен, его мнение никого не интересовало, он был всего лишь неопытным юнцом. Со всеми вопросами король прежде всего обращался к кардиналу, и это задевало не только Гастона, но и герцога Ангулемского, однако последний благоразумно молчал, затаив обиду. Гастон же молчать не стал. Когда Людовик созвал военный совет, мимоходом заявив брату, что тот может располагать собой, как пожелает, принц вспылил:

— Я останусь здесь, как бы вам ни хотелось отправить меня играть в куклы! Мое место во главе армии, и я ничуть не глупее многих здесь собравшихся! По какому праву, например, здесь кардинал, ведь он, если не ошибаюсь, лицо духовное?

Повисла напряженная тишина. Присутствующие прятали глаза, стараясь смотреть в сторону или себе под ноги. Король ответил не сразу: было видно, что ему стоило больших усилий сдержаться.

— Вам прекрасно известно, сударь, — начал он, заикаясь сильнее обычного, — что господин кардинал исполняет также обязанности военного министра. И вам следовало бы знать, — повысил голос Людовик, — что он занял под свою личную ответственность миллион ливров на покрытие военных расходов. Не думаю, чтобы подобное пришло вам в голову.

Ришелье сделал протестующий жест рукой; присутствующие переглянулись; Гастон продолжал хорохориться, но уже молча. Король открыл совет.

Утром шестого ноября солнце, едва выкатившись на бледное небо, вздрогнуло от грохота пушек и мушкетных выстрелов: англичане повели наступление на форт Сен-Мартен. Застать Туара врасплох им не удалось: он загодя расставил людей по местам, снабдив их боеприпасами и объяснив каждому из капитанов его задачу. Первая атака англичан была отбита, но не успел развеяться пороховой дым, как они снова ринулись вперед.

Милорд Бэкингем наблюдал за происходящим в подзорную трубу. Он предупредил, что не станет выслушивать никаких донесений, кроме одного — о том, что форт взят. Одних солдат бросали в бой, других приносили оттуда на плащах — герцог стоял, бесстрастный и непоколебимый, как скала.

Одна сцена все же привлекла его внимание. Раненый лейтенант, ругаясь, отбивался от санитаров, которые пытались его увести. Голова его была обвязана, на лбу расплылось темно-красное пятно.

— Верните мне мою шпагу! — кричал он. — Я не калека и могу сражаться!

— Кто это? — негромко спросил Бэкингем, взглядом указав на разбушевавшегося вояку. Ординарец побежал узнать.

— Фелтон, сэр! — крикнул храбрец, повернувшись к герцогу. — Лейтенант Фелтон!

Бэкингем кивнул, и Фелтон, получив, наконец, назад свою шпагу, умчался в бой.

…В стане Людовика царило волнение. Коротко посовещавшись с военачальниками, король решил форсировать пролив, чтобы прийти на помощь Туара. Он намеревался лично возглавить войска.

— Но это же будет бойня, сир! — возразил ему маршал Шомберг.

— Я знаю, — спокойно отвечал Людовик, — потому и хочу идти туда. Я посылаю войска на бойню, только когда это действительно необходимо, и готов повести их за собой.

— И все же я настоятельно прошу вас этого не делать, а доверить командование мне, — твердо сказал маршал.

Людовик оглянулся и по лицам окружавших его людей понял, что они все такого же мнения. Он сдался.

…Сражение у форта Сен-Мартен шло уже два часа. Французы вели плотный огонь, и англичанам пришлось отступить. В это время Шомберг переправился через пролив у форта Пре и с ходу вступил в бой. Поняв, что им пришли на выручку, солдаты Туара раскрыли ворота и ринулись на врага. Англичане, взятые в клещи, стали отступать по дамбе на остров Луа, побросав пушки и знамена. Французы устремились за ними. Началась резня.