Дьявол в мелочах

Вы никогда не задумывались о том, почему кабинеты у врачей такие… стерильно-безликие? За всю свою жизнь я встречал только один из них, который отличался от остальных. В нем даже пахло не лекарствами, а чем-то домашним и настоящим. И этот кабинет я сегодня посетил в последний раз. Даже какая-то ностальгия взяла за нутро, стоило мне переступить его порог и устроиться напротив психолога Юлии, к которой я ходил последний год.

Наши с ней сеансы были похожи на дружеские беседы. Мы просто сидели, порой часами, общались на самые разные темы, иногда пили чай, но неизменно сразу после мне становилось легче. По капельке, по крохе, но становилось. Это потом, когда возвращался домой, я понимал, сколько всего на самом деле Юле удавалось вытащить из меня раз за разом. Но это было только на пользу. Когда эмоции затихали, я чувствовал облегчение и готовность двигаться дальше.

Сегодня я был у Юлии в последний раз. Она уже не раз заверяла меня, что я в стойкой ремиссии, а я все хватался за эти встречи, будто не мог без них стать нормальным. Но сейчас вдруг что-то перещелкнуло внутри, а я пока не мог понять, что послужило тому причиной.

— Дима, что ты будешь делать дальше? — задает она вопрос в очередной раз.

Всегда терялся и не знал, что на него ответить. Как будто Юля намекает, что нам пора расходиться, а я пытаюсь уцепиться за шанс остаться и продолжать.

— Я буду жить.

— Хорошо. Что для тебя значит "жить"?

Задумываюсь ненадолго. Перед глазами — лицо Сони. Усталое, но счастливое, когда встречает меня с работы. Знаю, что она очень хочет ребенка, но ничего не говорит. Потому что однажды я сказал, что от меня нельзя рожать детей. И хоть и Юля, и Соня уверены, что ничего страшного не случится, если через девять месяцев у нас появится карапуз, я в ужасе.

Был.

До этого дня.

Только понять бы, что случилось сейчас, раз все изменилось.

— Дышать свободно.

— А сейчас не дышишь?

— Дышу.

— Значит, слово "буду" неверное, правильно?

— Неверное, — согласно киваю, не сдержав улыбки. — Я уже живу.

— Хорошо.

Она что-то сосредоточенно записывает в блокнот. Вернее, это мне так кажется, потому что бросаю взгляд на расчерченные страницы и понимаю, что Юля… рисует. Какую-то несусветную, но очень милую херню.

— Что? — спрашивает она, пойманная с поличным. — Я же уже сказала тебе, что ты во мне не нуждаешься.

Еще вчера бы я запротестовал, сегодня — согласно киваю. Юля вскидывает тонкие брови — увидеть такое выражение на ее лице дорогого стоит.

— Да, сегодня я это окончательно понял.

Думаю о том, что выйду из этого кабинета и никогда сюда не вернусь. Ничего страшного не случится. Напротив, я буду чертовым счастливым сукиным сыном. Дойду до сквера, где меня обычно ждет Соня после сеансов. Мы вместе отправимся есть мороженое и болтать обо всем на свете. А после дома скажу, что хочу попробовать завести детей, и буду любить свою жену долго, до утра, пока не попросит остановиться. Впрочем, знаю: она не попросит.

— Прежде, чем мы с тобой расстанемся, я хочу кое-что у тебя спросить, — отложив ручку, произносит Юлия серьезным тоном, и я снова киваю:

— Спрашивай.

— Что с твоими демонами сегодня, Дима?

Прислушиваюсь к себе и понимаю, что именно привело меня к мысли, что сейчас все иначе. Моя улыбка становится шире, и когда я отвечаю Юле, кабинет которой покину через несколько секунд, едва не смеюсь:

— Ничего. Они молчат.

Конец