Дьявольские близнецы

Заведующая Захаровну пожурила, конечно, но ни об увольнении, ни о лишении премии вопрос даже не возник. Родительский комитет группы так насел на разъярившуюся мамашу, что вскоре та к Захаровне с конфетами и тортом пришла извиняться. Ясли были ведомственные, от огромного авиационно-строительного предприятия. В те доперестроечные времена детей летом ещё вывозили на загородную дачу, расположенную в тридцати километрах от города, в живописном сосновом бору. Захаровна обожала летние выезды: и воздухом надышишься, и экономия, какая-никакая – всё лето на казённых харчах, а зарплата целёхонькая на сберкнижку капает. Только в этот раз как-то с самого начала заезда всё наперекосяк пошло. Татка, сменщица её, непутёвой оказалась. Девчонка молодая, только после педучилища. Мужа в армию забрали, сама из-за ребёнка в ясли устроилась. Дитя под присмотром, волю почувствовала, хвост трубой задрала и давай с пионервожатыми крутить. Пионерлагерь прямо рядом был, на соседней территории. Мужиков так раззадоривала, что один даже в ночь дежурства Захаровны в группу через окошко влез, да по детской кроватке, где старуха косточки усталые на ночь приткнула, шарить с придыханием начал. Захаровне-то оно бы может и в радость, давно мужика не нюхала, да парень больно перепугался, когда она со сна и от неожиданности громко пукнула. Или это обеденная солянка злую шутку с ней сыграла. Короче, парень с такой бешеной прытью выскочил назад через окно, что Захаровна подумала, а не приснилось ли ей ночное свидание? К тому же в районе маньяк объявился, со странным прозвищем Фишер. И хотя по слухам уродовал и убивал душегуб мальчиков-подростков, кто знает, что от изувера ожидать. Вдруг ему назавтра старухи слаще покажутся. У Захаровны на душе от такой обстановки прямо кошки скребли. А тут ещё эти дети. Заведующая частенько на летний сезон левых ребятишек набирала. Уж больно охоча она была до денег и подарков. Брала в основном ювелирными изделиями, а предпочтение отдавала на заказ изготовленным, штучным вещицам. Только засверкают в её ушах новенькие серёжки с бирюзой, и в декольте заблестит массивная цепочка искусного плетения, персонал сразу понимал: жди пополнения в сопливых рядах. Как назло, все новенькие Захаровне в группу достались. Их трое всего было. Мальчишка лет пяти – Денис, драчун и забияка, для яслей переросток уже. И две сестры-близняшки: Аня и Яна. Как умилённо говорила их мать, названные зеркальными именами.

За четыре десятка лет Захаровна всяких детей перевидала. Задёрганных до крайности домашней тиранией, и избалованных, не знающих ни в чём отказа. Забавных малышей, приверед, хитрющих подлиз. И маленьких грустных старичков с печальными, всезнающими глазами. Но две сестрички не походили ни на одного ребёнка из всех ранее виденных умудрённой ясельной жизнью Захаровной. Они не улыбались и не смеялись, как все дети. Они смотрели вызывающе, не по-детски понимающе. И ещё от них исходила угроза. Такое она чувствовала лишь раз в жизни до этого. Когда столкнулась нос к носу с соседским кобелём, заболевшим бешенством. Старуха, может и была малограмотна, но житейского опыта ей было не занимать. И про то, что зло часто маскируется, выдавая себя за простые обыденные вещи, она давно поняла. Зло может прикинуться безобидным, втереться в доверие. И боль оттуда, откуда не ждёшь всегда больнее. А злу только того и надо. Оно питается несчастьем. Оно смакует горе.

Старуха нутром чуяла, что-то не то с этими девочками. С их появлением в группе начали происходить странные и пугающие события. Начать с того, что предметы постоянно оказывались не на своих местах, и Захаровне подолгу приходилось искать нужную ей вещь. На детской одежде, откуда ни возьмись, возникали надрезы и маленькие дырочки. Словно кто-то специально разрезал их бритвой и протыкал ножницами. Карандаши для рисования, с таким трудом отточенные ей, оказывались сломанными. Листы в альбомах надорванными и измятыми. К тому же ранее никогда не болевшие в её группе дети начали чувствовать всевозможные недомогания. Кто на животик жаловался, кто на уши. И бесконечный насморк, кашель и головная боль.

Тот денёк, недаром тринадцатое число было, не задался с самого утра. Сначала нудный дождь не позволил вывести детей на прогулку. Сидеть на террасе малышам было скучно. Они капризничали и озорничали. Захаровна едва дождалась обеда. Вскоре все шалуны, накормленные лежали в кроватках. Старуха тоже прилегла. У неё самой поднялось неизвестно откуда взявшееся давление, о котором до этого она знать не знала. Захаровна вообще отличалась отменным здоровьем. Молодым товаркам форы не давала: ни в работе, ни в веселье. За праздничным застольем наравне со всеми чашки поднимала, не пропускала ни одного тоста.