Дьявольский союз. Пакт Гитлера – Сталина, 1939–1941

Даже с бывшим «Лютцовом», мрачным символом связи двух стран, дело обстояло плохо. В конце сентября 1940 года, хотя корабль был готов лишь на две трети и пришвартован на стоянке в Ленинграде, его официально включили в состав Красного флота и переименовали в «Петропавловск» – в память о победе русских над британцами и французами при обороне Петропавловского порта во время Крымской войны. Однако, отражая в миниатюре более масштабные проблемы, попытка сотрудничества между немецким и советским экипажами на борту крейсера, можно считать, провалилась: бесконечные препирательства фактически парализовали работу над оснащением судна и не дали довести ее до конца. Например, советский экипаж требовал, чтобы инструктаж проводился на русском языке, а офицеров-специалистов отправили бы на обучение в Германию. Еще советская сторона потребовала, чтобы группе краснофлотцев разрешили пройти службу на борту «Адмирала Хиппера»⁶⁶⁹. Неудивительно, что власти Германии ответили на это отказом. Затем, в октябре 1940 года, в советской газете «Известия» появилась статья, рассказывавшая об истории нескольких советских военных кораблей, в том числе и «Петропавловска», – и там ни словом не упоминалось о его германском происхождении⁶⁷⁰. Циник, пожалуй, предположил бы, что из истории уже готовятся вымарать память о нацистско-советском пакте.

В таких обстоятельствах Риббентроп, как один из творцов нацистского-советского альянса, естественно, предпринял попытку оживить незадавшийся союз. В середине октября он изложил беспокоившие его вопросы в письме, адресованном лично Сталину, и предложил пригласить Молотова в Берлин для переговоров, чтобы сообща подготовиться к пересмотру пакта, а именно новому «разграничению взаимных сфер влияния»⁶⁷¹. Сталин явно испытал облегчение, увидев это приглашение, которое помогло бы покончить с несколькими непрекращающимися ссорами. Он ответил согласием, надеясь, что новые переговоры приведут к улучшению отношений между двумя странами⁶⁷².

Тем временем Молотова основательно проинструктировали. Главная его задача состояла не в том, чтобы обязательно подписать какое-то соглашение (берлинскую встречу Москва рассматривала лишь как открытие нового раунда переговоров), а в том, чтобы угадать «истинные намерения» Германии и возможную роль, которую Берлин готовит для СССР в своей «Новой Европе». Кроме того, ему поручалось выяснить, как Гитлер представляет себе сферы влияния обеих стран в Европе и на Ближнем и Среднем Востоке. Но, что самое главное, Молотов должен был выразить неудовольствие Москвы в связи с событиями в Румынии и обеспокоенность по поводу безопасности на Балканах вообще. «Главной темой переговоров», заявил ему Сталин, нужно сделать Болгарию, которая, «по соглашению с Германией и Италией, должна отойти в сферу интересов СССР – на том же основании, на каком Германия с Италией отнесли Румынию к сфере своих интересов»⁶⁷³.

Было ясно, что близятся довольно жесткие переговоры. Но, что важнее всего, распоряжения, отданные Сталиным Молотову, все еще свидетельствовали о сохранении прежнего курса: стратегических целей Советского Союза они собирались добиваться в сотрудничестве с нацистской Германией. Сколько бы обе стороны ни поносили и ни бесчестили друг друга, по-видимому, нацистско-советский пакт еще представлялся выгодным – по крайней мере с точки зрения Москвы.

Глава 7 Товарищ Каменная Задница в логове фашистского зверя

Погода в день приезда Молотова в Берлин не предвещала ничего хорошего. Гитлеровская столица встретила советского наркома свинцовыми небесами и настырным дождем. Впрочем, если не считать неприветливой погоды, прием его ждал достаточно теплый: платформы и билетный зал большого Анхальтского вокзала были украшены советскими флагами и букетами красных и розовых цветов. Группа встречавших его людей тоже была примечательна: рядом со станцией, прямо под дождем, в безупречной неподвижности замер по стойке «смирно» почетный караул из солдат вермахта, а под навесом на платформе столпились важные нацистские государственные деятели и военные, в числе которых были Риббентроп и фельдмаршал Вильгельм Кейтель, начальник Верховного командования вермахта. Их форменные серые шинели на алой подкладке были наглухо застегнуты, чтобы не пропускать ноябрьский холод.

Молотов провел довольно много времени в пути, хотя ехал с большим комфортом. Он выехал с Белорусского вокзала в Москве тремя вечерами ранее на спецпоезде с вагонами «западноевропейского образца», с пистолетом в кармане и в сопровождении шестидесяти с лишним людей, в том числе шестнадцати охранников, врача и трех личных слуг⁶⁷⁴. Пока поезд ехал по западной части Советского Союза и недавно аннексированной Литве, у Молотова было достаточно времени, чтобы поразмыслить о своем поручении: узнать стратегические намерения Германии и, если получится, договориться о доработке нацистско-советского пакта.