Дьявольский союз. Пакт Гитлера – Сталина, 1939–1941

Тем временем официальная линия, которой придерживался Берлин, оставалась прежней: решительное невмешательство и отсутствие всякого интереса. В циркуляре, разосланном всем сотрудникам иностранных миссий из министерства на Вильгельмштрассе, говорилось: «Германия не принимает участия в этих событиях, и сочувствие следует выражать русской точке зрения». Словно этого было мало, там имелась и приписка: «Прошу вас воздерживаться от каких-либо выражений сочувствия к финской точке зрения»²⁹⁰. Сохраняя верность букве нацистско-советского пакта, германское правительство отказывалось давать согласие на предоставление любой помощи противнику своего партнера и потому даже приостановило поставку итальянского оружия, предназначавшегося для финнов и провозившегося транзитом через Германию. И в том же месяце была подведена черта под любыми спорами на эту тему, которые еще велись в самой Германии: Völkischer Beobachter опубликовал статью (предполагалось, что ее автором был сам Гитлер), где говорилось, что, хотя «немецкий народ [Volk] ничего не имеет против финского народа», все же «наивно и сентиментально» было бы ожидать, что Германия поддержит Финляндию – после того, как Финляндия обошлась с Германией с «надменным неодобрением»²⁹¹. Примерно та же мысль, только в более грубой форме, нашла отражение в дневнике Геббельса: «Финны скулят, что мы не предлагаем им помощи, но они же сами никогда нам не помогали»²⁹².

Собственно, если Берлин и предлагал кому-то помощь, так это СССР. С самого начала Финской войны начались переговоры о снабжении советских подводных лодок, действовавших в Ботническом заливе: немцы были рады посотрудничать, рассчитывая на ответную услугу в каком-либо другом месте. Они быстро нашли и переоборудовали грузовое судно и подобрали для него экипаж, куда вошло три советских офицера, действовавших под прикрытием. Однако потом советская сторона почему-то остыла к этому проекту, и операцию отменили. Возможно, СССР счел, что окажется в слишком серьезном долгу перед своим новым союзником, а это было нежелательно²⁹³. Проворная услужливость Берлина не осталась незамеченной, и потому финны впоследствии видели в Германии прежде всего «сообщницу Советского Союза»²⁹⁴.

Впрочем, подобные выражения поддержки едва ли могли успокоить Сталина, которого очень злили унизительные поражения Красной армии в этот чувствительный момент. В январе 1940 года, в очередной раз созвав своих помощников на ближнюю подмосковную дачу, он обрушил весь гнев на голову наркома обороны, командовавшего финской кампанией, – маршала Климента Ворошилова. Тот тоже вспылил и закричал в ответ, что в разгроме виноват сам Сталин, потому что он истребил все лучшие военные кадры. Потом схватил тарелку с поросенком и грохнул ее об стол²⁹⁵. Ворошилов тут же был отстранен от командования, его место занял маршал Семен Тимошенко, один из талантливейших командиров Красной армии (это он выступал главным организатором Польского похода четырьмя месяцами ранее). Полный пересмотр финской операции был неизбежен.

Тимошенко быстро взялся за дело. Оставив дорогостоящий восточный фронт, где финны, применяя тактику «мотти», нещадно выкосили советские войска, он сосредоточился на Карельском перешейке. На фронт было брошено 600 тысяч солдат, обеспеченных массированной артиллерийской поддержкой и новейшими танками. Кроме того, Тимошенко усилил контроль и взаимодействие между разными подразделениями Красной армии и разработал новую тактическую доктрину. Теперь финнов принуждали вести традиционные военные действия за узкую полоску, где проходила линия Маннергейма, против противника, имевшего сокрушительный перевес сил. Для Финляндии готовили новые Фермопилы.

Тимошенко начал наступление на рассвете 1 февраля 1940 года с огневого вала из трехсот тысяч снарядов, которые превращали вражеские укрепления в пыль и вызывали в памяти бои Первой мировой. Например, в городе Сумма на финские позиции сыпалось по 400 советских снарядов в минуту²⁹⁶. В последовавшие за этим дни и ночи артиллерийский огонь перемежался с внезапными атаками бронетанковых колонн при массированной поддержке пехоты. Все это имело целью систематический подрыв и уничтожение оборонительных опорных пунктов, бункеров и убежищ по всей линии Маннергейма. После десяти дней напряженных боев финские защитники вынуждены были уйти за вторую линию укреплений, но не смогли удержаться даже там. Советские передовые части снова прорывали финский фронт, а некоторые отряды красноармейской пехоты даже обходили оборонительные рубежи, с риском для жизни двигаясь окольным путем – по льду Ладожского озера²⁹⁷. К концу месяца финские войска уже потеряли способность сопротивляться.