Диего Марадона. Автобиография

Мы видели матч Англии с Парагваем, где она победила со счетом 3:0. Мы знали, что англичане хорошо играют на середине поля, но также мы знали, что они не дети, что это взрослые мужчины с опытом. Вспоминаю их состав: Шилтон, Стивенс, Сэнсом, Фенвик и Бутчер; Хэйтли, Рид, Стивен и Ходж; Линекер и Бирдсли.

С Ходжем я познакомился еще раньше и думал, что за ним надо присматривать во время игры, у него был сильный удар обеими ногами, он был силой команды. Об этом мы тоже говорили с Билардо. Мы не беспокоились из-за Барнса, который оказался в команде и все только усложнил нам. Каждый раз, как я вижу Барнса, а видел я его много раз, на чемпионатах, в Англии, в Дубае, он всегда начинает хохотать, будто говоря: «Вот это я вас напугал!»

И правда, он нас еще как напугал, но уже в конце. А до этого инициативой владели мы. Да, у нас было много мыслей в голове, хотя мы много готовились, чтобы такого не произошло. Вся эта война… Первый тайм мы слегка нервничали, нам понадобилось 45 минут, чтобы войти в игру.

Мы играли после матча с Уругваем, и, как я уже говорил, это была и есть лучшая игра нашей команды. Не хочу обидеть Уругвай, но с Англией мы сражались. Я был уверен, что Англия находилась на ступень выше Уругвая. Но что произошло? Это не означало, что их мы уважали больше в плане футбола. Мы уже имели свою репутацию и не могли совершить ошибку и отступить, не могли! Мы должны были двигаться вперед. Если вы спросите Вальдано, он вам все-все расскажет. В перерыве я сказал: «Ребята, ребята! Ни шагу назад, ни шагу!» Я чувствовал, что мы слишком погружались в свои мысли, и мне это совсем не нравилось. Билардо ничего не комментировал. Не сказал ни слова. Хотя нет, он сказал: «Ты прав, Диего».

Что видел я? Разные вещи. Во‑первых, ужасное состояние покрытия, просто ужасное. Хотя это поле казалось мне великолепным по сравнению с предыдущим, но, если честно, состояние его было плачевным. И что произошло? Мы уже привыкли к такому полю, наверное, потому, что мы тренировались намного больше и адаптировались быстрее после того, как мы играли в Америке.

Во‑вторых, жара. Было невыносимо жарко. Но мы справлялись. Англичане страдали от жары намного больше, чем мы. И очень быстро уставали.

А еще важнее – высота. Англичане приехали после игры в Монтеррей, на равнине. А у нас был опыт игры в Мехико, более того, мы жили там. Нам уже не разрывало грудь, мы летали.

Поэтому иногда англичане били не вовремя. Но без плохих намерений. Я никогда не видел весь матч целиком, и теперь, когда я его посмотрел, я соглашусь с тем, что думал тогда: матч был абсолютно лояльный. Видно, как англичане раздают нам пинки и тут же помогают нам встать. Не наблюдалось никакого напряжения, которое возникло бы, если бы игра воспринималась как нечто большее, чем футбольный матч. Никакого напряжения, только пасы.

Более того, на этом матче игроки больше не преследовали друг друга. Я всегда играл свободно. Не знаю, что думал Робсон, видимо, он решил, что, подсылая ко мне своих игроков, он облегчает мне игру, поэтому за мной не следил никто. Англичане не назначили мне индивидуального опекуна.

Так мы росли как команда. Я имею в виду, что мы не развивались как команда на тренировках, а вот во время игры еще как, и это было очевидно.

Я всегда свободно передвигался в атаке и мог оказаться на поле там, где мне было нужно. Я бежал до середины поля и еще немного вперед, потому что знал, что смогу закрыть какой-нибудь угол, и моей команде будет намного проще.

Так мы росли как команда. Я имею в виду, что мы не развивались как команда на тренировках, а вот во время игры еще как, и это было очевидно.

Я играл очень рискованно, как никогда раньше. Я летал! Отбирал мяч и короткой передачей выигрывал секунды у наших соперников. Я касался поля кончиками пальцев и растворялся, словно Усэйн Болт. На меня наводило тоску смотреть, как играют команды Билардо, но играть в команде Билардо никогда не надоедало, понимаете?

И я отнюдь не скучал, поскольку все передавали мяч мне, зная, что это – лучший вариант, и они всегда могут мне его дать, вне зависимости от моего положения на поле и того, против кого я играл. Это уже был другой уровень уважения. И арбитры тоже это знали. Среди них был тунисец Али Бенасью, который записывал каждый пинок, которые мне сначала давали корейцы, а потом уругвайцы в предыдущей игре.

Я рассказываю об этом сейчас, потому что через десять минут с начала матча у меня произошел прорыв. Сначала я оставил позади двух англичан, и Фенвик меня толкнул, когда я приближался. В тот момент объявился тунисец и вытащил желтую карточку. Это знак, хороший знак… Все – игра и ощущения. Потому что у меня будут еще такие прорывы, и Фенвик снова появлялся бы на моем пути. И думаю, что с карточкой он уже будет осторожнее. Так я смог обозначить территорию, хоть мой маневр и не привел ни к какому результату.