Дикая Охота

— Идеальная камера для содержания А-существа, — пробормотал Минос, у которого явно руки чесались все здесь осмотреть. — Это очень странно, Винсент…

— Что именно, буря?

— Все. Если Наблюдатель хотел бы навсегда запечатать эту тварь, вся эта постройка бесполезна. Пустая трата ресурсов… Думаю, альфа-разум добивается, чтобы к месту захоронения оставался доступ, а печать можно было при желании снять… Но зачем?!

— Тот-Кто-Наблюдает мудр и неисповедим, — холодно проронила Жемчужина. — И лучше бы тебе, фламин, запомнить это. Он страж Единства и Восхождения, а не пастух Народов. Некогда наши предки прошли это испытание, заточив Зелвана, теперь мы сокрушили его вместе с его воинством, а кто будет испытывать наших потомков? Или ты думаешь, фламин, что таких тварей в Единстве много?

— Так Наблюдатель просто испытывал нас? — усмехнулся Кассиди. — Вроде как выпустил Пожирателя поохотиться, буря? На нас?

— Мудрость Предков говорит: если не будет испытаний, люди станут толстыми как водяные свиньи и мягкими, как вечерняя смола, — продолжила фламиника непреклонно. — Их дети будут еще слабее, а дети детей умрут, не породив своих. Никто не вспомнит о жалких и бесполезных. Лучше, если некоторые умрут, но другие станут сильнее и передадут силу детям — тогда Народ будет жить, ступень за ступенью поднимаясь все выше по лестнице Восхождения…

— Хватит танцевать со словами, Жемчужина, — сурово сказал Ветер Равнин. — Пусть Мудрость Предков скажет, что нам делать дальше!

— Пусть рикс положит разбитое сердце в узилище. И наложит Печать Единства на его горловину. Дальше Наблюдатель подскажет…

Минос сказал, что Печать Единства — одна из золотых Рун, что выпала с Пожирателя. Похоже, что все действительно было заточено под его дальнейшее тюремное заключение, и определенный смысл, хоть и невероятно жестокий, во всем этом проскальзывал. Нечто подобное пытался донести Белый Дьявол, рассказывая о Наблюдателе, Единстве и Восхождении — мне, как человеку двадцать четвертого века гуманистической Земли, было очень трудно воспринять нечеловеческую, вернее, надчеловеческую систему, выстроенную в дайсон-сфере: жизнь и свобода индивидуума не являлась ценностью, а сам Народ защищался только в том случае, если он соблюдал законы Восхождения. Все остальное безжалостно отметалось, как мусор, порой жесточайшими средствами, вроде того же Гнева Наблюдателя, в результате которого могли погибнуть сотни невинных. Неужели Единство и в самом деле некая экспериментальная площадка, вернее, испытательный полигон, цель которого — эволюция человеческих видов в неких сверхсуществ, потому что только такие способны дойти до финиша, преодолев все испытания?

С позиции мудрого и всесильного Наблюдателя, возможно, все это правильно и логично, однако когда ты — пешка этой дурацкой игры, и тебе, а также твоим родным, угрожает отнюдь не иллюзорная мучительная смерть, просто потому что таков принцип Восхождения, — хочется скрежетать зубами, послать далеко и надолго тех, кто придумал и поддерживает эту систему! Получается, это Наблюдатель виноват в смертях землян, что погибли, защищая Южный Пост, и всех, кто сложил головы сегодня?!

Если это действительно так, можно было понять и тех, кто штурмовал аванпосты Наблюдателя, стремясь свергнуть его власть, и даже Кел, которые сбежали в Вечность, чтобы выйти из навязанного сценария. Я кое-что начинал понимать, и причины войн Раскола, создания Небесного Трона и прочих противоречий Народа Кел, о которых так пафосно вещал вселенец, наверняка были не столь прозрачны…

Тем временем Винсент швырнул в темную пасть колодца куски разбитого сердца. Они летели долго, прежде чем мы услышали звук. А затем он открыл Скрижаль и активировал Печать Единства — странную Руну, которая маркировалась как Руна-Предмет, хотя по идее была скорее Существом по типу моего Доминиона Арахнидов (чью Руну, к счастью, после этой битвы не пришлось чинить).

И произошло волшебство — никак иначе рунные технологии, которые использовал Наблюдатель, описать было невозможно.

Подземный чертог изменился. Руна Печати, засияв, мгновенно образовала из света множество связанных структур (я специально наблюдал с помощью всех доступных средств, пытаясь понять механику этого процесса), больше всего похожих на слепок из застывшего света. Главным элементом была сама Печать — круглая крышка со странными нечитаемыми символами, накрывшая горло колодца так, будто образовывала с ним единое целое, но в то же время было ясно — это именно защитная печать. И она источала энергетическую паутину, вспухшую на конце ответвлений устрашающими многоногими силуэтами.

Когда свет материализовался, они стали теми самыми каменными жуками, о которых рассказывал Эйрик, — странными созданиями, отдаленно напоминающими огромных камнекрабов. Трое самых больших угрожающе склонились над Печатью, множество малых замерли у стен и проходов. Создания напоминали статуи — серебряного и бронзового ранга, хотя сама Руна была золотой, — и совершенно точно служили стражами гробницы.

— Есть, буря! — сказал Винсент Кассиди.