Дикая охота короля Стаха

— Видите,— сказал Рыгор мрачно.— Силой раз на день горячим кормим. Пальцы мне иногда покусает, когда даем, так и схватит. А неплохая была пани. Да хоть и плохая, нельзя бросать Божью душу.

И он улыбнулся такой виноватой детской улыбкой, что я удивился.

— И от чего это она?

— Испугалась после смерти Романа. Все они тут в ожидании живут. И, я скажу, большинству так и надо. Мудрили над нашим братом.

— Ну, а Яновской тоже?

— Про Яновскую не скажу. Добрая баба. Ее жалко.

Я наконец решился. Я понимал — это не предатель.

— Слушай, Рыгор, я пришел сюда, чтобы спросить кое о чем.

— Спрашивай,— сказал он, тоже переходя на «ты», что меня весьма польстило.

— Я решил распутать это дело с охотой короля Стаха. Понимаешь, никогда не видел призраков, хочу руками потрогать.

— Призраки...— хмыкнул он.— Хороши призраки, если их кони самым настоящим навозом свои следы пачкают. И потом, зачем вам это, пан ласковый? Ка­кие такие причины?

— Не называй ты меня паном. Я такой же пан, как ты. А причина — что ж... интересно просто. И жаль хозяйку и многих людей.

— Да. Про хозяйку и я слышал,— искоса взглянул Рыгор и хмуро усмехнулся.— Мы эти вещи понимаем. Это все равно как Зося мне. А почему ты мне не говоришь, что ты на них злишься, отомстить хочешь? Я ведь знаю, как ты от дикой охоты возле реки убегал.

Я был поражен.

— Откуда знаешь?

— У человека есть глаза, и каждый человек оставляет след на земле. Только незрячие не видят. Убегал ты, как человек с умом. А вот хуже то, что я их следы всегда теряю. И начинаются они, и заканчиваются на большаке.

Я рассказал ему обо всем, с самого начала. Рыгор сидел неподвижно, большие шершавые руки его ле­жали на коленях.

— Я дослушал,— сказал он просто, когда я закон­чил.— Ты мне нравишься, пан. Из мужиков, что ли? И я так думаю, что ты если не из мужиков, так возле мужиков близко лежал. И сам я давно думал этих при­зраков тряхануть, чтобы перья полетели, да товарища не было. Если не шутишь, давай вместе. Но ведь, вижу я, ты это только сейчас придумал: обратиться ко мне. Отчего вдруг так придумал? И чего хотел до этого?

— Отчего решил, сам не знаю. О тебе говорили, что ты Яновскую, когда она сиротой осталась, жалел. Надея Романовна говорила, что ты даже хотел сторо­жем в Болотные Ялины перейти, да не получилось. Ну и потом, понравилось мне, что ты независим, что за больной так ухаживаешь. А до этого я просто желал спросить, почему как раз в тот вечер, когда погиб Ро­ман, девочка задержалась у Кульшей.

— Почему задержалась, я и сам знаю. В тот день у моей хозяйки девчата собрались из окрестных фоль­варков. Весело было. А вот почему ее, Яновскую, при­гласили сюда — я не знаю, она ведь тут сколько лет до этого не была. Но пани, сами видите, какова, она не скажет.

— Почему нет,— улыбнулась внезапно почти ра­зумно старуха.— Я скажу. Я совсем не сошла с ума, мне просто так удобно и безопасно. Попросил пригласить бедную Надейку пан Гарабурда. И его ведь племян­ница была тогда у меня. Такому рыцарю, как вы, пан фельдмаршал, я все скажу. Да-да, это Гарабурда дал тогда такой совет взять дитя. У нас все такие добрые. Наши векселя у пана Дуботолка — он их не подавал к взысканию: «Это, мол, залог, что будете часто ездить ко мне в гости, пить вино. Я вас сей­час даже силою могу пригласить пить горелку...» Да, все приглашали Надейку. Гарабурда, и фельдмаршал Каменский, и Дуботолк, и Роман, и король Стах. Вот этот. А бедная ты моя Наденька! А на кого ж ты меня оставила?! А бедная ж моя головонька! А лежат же ведь твои косы золотые радом с костями отца.

Меня передернуло от этого голошения по живому человеку.

— Видите, не много узнали,— мрачно сказал Рыгор.— Выйдем на минуту.

Когда мы вышли и вопль старухи затих, Рыгор буркнул:

— Так давайте искать вместе. Не терпится и моей душе на это чудо посмотреть. Я буду на земле искать и среди простых людей, а вы в бумагах да среди шляхты. Может, и найдем.

Глаза его вдруг стали злобными, угольные брови съехались к переносью.

— Бабы дьяволом выдуманы. Их надо всех душить, а за немногих, что останутся, хлопцам всем передушиться. Но что поделаешь...

И логично закончил:

— Вот и я, хоть жалко моей лесной воли, хоть, может, и доживу век один в лесу, все ж порой про Зоську думаю, которая тут тоже живет. Может, и женюсь. Она кухаркою тут. Так вот что я скажу тебе, друг. Потому я и тебе поверил, что сам так порой начал я беситься из-за чертовских бабьих глаз. (Я совсем не думал об этом, но не посчитал нужным переубеждать этого медведя.) Но скажу тебе искренне. Если ты пришел подстрекнуть меня на это, а потом предать (многие тут на меня зубы точат), так и знай — не жить тебе на земле. Рыгор тут никого не боится, наоборот, Рыгора все боятся. И друзья у Рыгора есть, иначе тут не проживешь. И стреляет эта рука хорошо. Так что знай — убью.

Я смотрел на него с укором, и он, глянув мне в глаза, засмеялся, будто в бочку, и совсем другим тоном закончил:

— Вообще, я тебя давно-о ждал. Казалось мне отчего-то, что ты этого дела так не оставишь, а если пойдешь распутывать его — меня не минуешь. Что ж, поможем друг другу.