Дикая охота. Полотно дорог (СИ)

Вдоль берега замерзшей речушки стройным рядом тянулись невысокие молодые ивы. Укрытые инеем тонкие ветви, покачиваясь на ветру, тихонечко звенели, словно стеклянные колокольчики в домах городской знати – разве что этот звук был тише и тоньше. Золотые и медно-рыжие былки сухой травы выныривали из-под снежного одеяла и искрились все тем же узорным кружевом льда. В лесу стояла тишь – лишь изредка слышался тихий треск да шелест крыльев. Птицы Гарварны с приходом зимы редко переговаривались: уж лучше голову под крыло прятать да в теплом дупле сидеть, чем на ледяном ветру крылышки тонкие морозить. Песни и до весны подождут.

Лед, сковавший реку, был прочным. Мара, внимательно оглядевшись по сторонам, еще раз припомнила дорогу. Все верно: вон и темные силуэты сосен в бору на востоке, а впереди, на другом берегу – три поваленных дерева. Стало быть, все-таки она вышла к нужной реке. Теперь – идти по берегу на запад и не глядеть на тропы, что расходятся во все стороны: ни одна из них не приведет ее туда, куда нужно. А вот вода – поможет.

Поразмыслив, ведьма усмехнулась чему-то своему и ступила на гладкую зеркальную поверхность, чуть запорошенную снегом. По льду она не гуляла давным-давно, и сейчас, постоянно оскальзываясь, чувствовала себя маленьким ребенком, которому такая прогулка – забава да и только. Холода ведьма не ощущала, а потому наслаждалась стылым воздухом и зимним тихим покоем

Белые деревья, белая земля, белое небо. После Ночи Сна мир за считанные дни оделся в снежный легкий саван, и тропы, знакомые с детства всем деревенским ребятишкам, затерялись, пропали, словно кто-то в горсть их собрал да с лукавой улыбкой в карман упрятал. Фаулирская малышня теперь за ограду и носа не показывала – зато на площади у колодца выросли снежные горки и крепости, а в садах постоянно звучал заливистый хохот. Коль в лес нельзя – другое место для игр найдем.

Мара покинула свой дом неделю спустя. Несколько ночей подряд она не смыкала глаз, выискивая в старом сундуке карты и древние свитки, где было хоть что-нибудь о былых Изломах. Записей сохранилось совсем немного – проще иголку в стоге сена разыскать, чем хотя бы пару строчек о давних зимах найти. Мара хмурилась, качала головой и вновь искала, да толку в том не было.

В заплечную сумку набралось совсем немного вещей, да еды на первое время. Ранним утром, когда еще и светать не начало, ведьма вышла на крыльцо, полной грудью вдыхая колючий морозный ветер. За спиной остался темный проем двери, где в полумраке виднелись размытые контуры уютной комнаты. Даже тихий скрип петель казался родным, уютным… Мара заперла дом на ключ, а ключ подвязала к связке амулетов на груди – кто его знает, как там заплетет дорогу Бессмертный.

Кошка ушла еще накануне. Вечером они долго сидели с ведьмой и говорили обо всем на свете. Молчали. Глядели друг на друга, думая о чем-то своем. Ширра не спрашивала ни о чем, не отговаривала, не злилась и не осуждала – просто сидела на коленях Мары и грела ее теплом своего маленького тела. Зачем еще нужны кошки, думалось ей. Только боги знают, когда еще ведьме достанется потом хоть толика живого тепла… А ведьма чесала ее за ушами, гладила мягкую пепельную шерстку и думала примерно о том же: когда еще доведется Ширре ощутить человеческую ласку. А когда зимняя длинная ночь опустилась на землю и сгустилась в замерзших колодцах, кошка мягко спрыгнула с колен Мары и неспешно потрусила к двери. Ведьма тоже не спрашивала ни о чем: ни о том, куда теперь пойдет Ширра, ни о том, затаила ли она обиду, ни о чем другом. Лишь отворила дверь – и зверек, махнув на прощание пушистым хвостом, скрылся в темноте.

Мара не знала, где сейчас бродит несносное животное, делившее с ней кров несколько лет – знала лишь, что все с ней в порядке. Может, подалась в окрестные деревеньки, может, прибилась к стае полудиких лесных котов, удравших из своих домов и теперь живущих вольной жизнью. Пусть зима будет тяжелой – Ширра точно не пропадет.

Замерший мир казался сказочным, кружевным. Серебряные узоры, заплетающиеся в паутину ветвей над головой, искрились под светлым небом, словно Стеклянные Сады – Мара слышала об этом чуде давным-давно, еще от матери. Где-то в забытом эльфийском городе, где лишь ветра теперь гуляют меж белокаменных изящных дворцов и галерей, мастера создали деревья из тончайшего стекла. Свет солнца переливался на резных листьях, отражался тысячей радуг – а по вечерам, когда в садах зажигались цветные фонарики, стекло начинало сиять подобно небу над северными далекими горами. Должно быть, это было сказочно красиво… Да только ведьма всегда считала, что нет ничего краше того, что создано рукой богов.

Узкая речушка петляла меж невысоких берегов, и кое-где из замерзшей воды выглядывали обледенелые камни. Идти по ним было невероятно сложно – не раз и не два Мара с тихой руганью оскальзывалась и падала, но с поверхности реки не сошла. Скоро река круто повернула направо, в самую чащобу, и ведьма заторопилась: Семиречье уже совсем близко.